— Алекса, как ты правильно сказала, они мои знакомые. И оттого, что я куда-то отошел, они волноваться не станут.
Ал вздрогнула, услышав свое имя. Привычное «Фостер» не так цепляло нервные окончания. «Алекса» же, сказанная Пашей, хлестнуло словно батогом.
— Ты плохо знаешь девушек. Еще немного, и твои спутницы отправятся на поиски.
— Не знаю, что ты себе придумала, но это мои друзья. С Милой я знаком много лет, а вторая — девушка моего друга. Поэтому поверь, никуда они не отправятся.
— Ты оправдываешься передо мной?
— Считаю, что тебе интересно это знать.
— Ты ошибся. Мне не интересно с кем ты проводишь время! Будь там одна, две или три девушки. Это твое право и твой выбор. Меня он никоим образом не касается.
— И именно поэтому ты едва не вцепилась Миле в лицо ногтями? От равнодушия?
Паша сам не понимал, зачем провоцирует ее. Ведь Фостер говорит все то, что должно его отвернуть. То, что ему нужно слышать. Что облегчит жизнь и ему, и ей. Взять и уйти. Подтвердить девичьи догадки и жить спокойно дальше. Именно это ведь он и пытался в последнее время доказать, что ему ничего от нее не нужно. Но что-то в реакции девчонки останавливает. Не дает просто так свалить и оставить все как есть.
И это больше не просто благодарный взгляд, наполненный теплотой. Нет. Это чертов огонь, подпитываемый сполохами ревности. Она хоть и пытается скрыть, а различать это дрянное ощущение он умеет очень хорошо.
Шумно выдохнув, Алекса резко повернула голову. Зря. Очень зря. Их губы оказались в каких-то миллиметрах друг от друга, а дыхание практически слилось в одно.
— Тебе показалось! Просто принял желаемое за реальное!
Паша же пропал. В ту самую секунду, как напоролся взглядом на полные губы, провалился в коварную бездну, на краю которой топтался последнее время. Его изнутри скрутило и потащило на самое дно.
Обхватил пальцами острый подбородок и приподнял вверх лицо. Алекса дышать перестала. Нужно ведь оттолкнуть. В сказки, рассказанные о знакомых, не поверила, но почему-то упрямо продолжала стоять рядом и хаотично блуждать взглядом по заострившимся чертам мужского лица. Такого красивого и опасного…
— А чего желаешь ты? — произнесли чувственные губы очень тихо, заставляя проговорить ответ мысленно, но только не вслух.
— Чтобы ты ушел! — с трудом выдавила Алекса, чувствуя, как в горле пересохло.
Но Паша правильно прочитал ее настоящее желание. Навязчивое, примитивное и бесстыдное. Хотела ли Ал, чтобы он ее поцеловал? Да, черт возьми!
