Мараться я и не собиралась. Выспаться хотелось, да ещё проснуться, желательно живой. Увидев место будущего ночлега, поняла: толком выспаться опять не удастся. Из самого полезного в комнате на чердаке была дверь — толстая, крепкая, с железным засовом. Ещё там была лавка, довольно узкая, а также подушка и колючее тонкое одеяло, грязно-зелёного цвета. В круглое окошечко лениво заглядывало подрумяненное солнце. Резкий порывистый ветер зловеще подвывал, будто по утраченной добыче, сожалея, что не может приласкать нас по своему вкусу. Смарт свалился на лавку, и попытался укрыться одеялом с головой. Даже обуви не снял. Я сердито начала отвоёвывать себе местечко. Толкались мы минут пять.
— Иди спать на пол, — шипела я точно змея, явно нахватавшись местного диалекта по дороге.
— И не подумаю, — отбрыкивался друг-эгоист. — Тебе надо, вот и иди, а мне и здесь неплохо.
— Упырь тебя сожри! — совсем разошлась я, свалившись с края лавки.
Смарт хохотнул, радуясь захваченному пространству:
— Не сожрёт, не надейся. Подавится — я костлявый.
Устав сталкивать тяжёлого, как глыба, оборвыша с лавки, я, плюнув на его лохматую макушку и отняв всё же подушку с одеялом, устроилась на полу в дальнем углу комнаты. Смарт печалиться не стал, лишь громко захрапел в ответ на моё законное возмущение. Укутавшись в одеяло, почувствовала себя практически удобно. Даже снов не видела, словно в чёрную яму провалилась. Так и спала, почти счастливая, пока чья-то рука не закрыла мне рот, а другая — встряхнула за плечи.
7. Цена свободы.
Когда тебя внезапно будят среди ночи, жестоко вырывая из бездонного и пустого, но такого спокойного колодца, именуемого сном без сновидений, ясное дело, прежде всего ты попытаешься заорать. Ну, я во всяком случае попыталась. Правда, кричать с закупоренным чьей-то сильной ладонью ртом занятие, как оказалось, совершенно бесполезное. Максимум что у меня получилось, это глухо промычать что-то совершенно неразборчивое, вовсе не похожее на возмущение или протест. Бесформенная тень рядом предупреждающе прошипела:
— Тссс. Привет, малыш. А я соскучился. Ждала?
Я сразу же притихла, вопросительно втянув воздух носом, чтобы собраться с мыслями и успокоиться. Знакомый терпкий травяной запах, знакомая ладонь — твёрдая и гладкая, знакомая ирония. Ещё бы я его не ждала! Знать бы только, зачем нужна мне эта встреча. Не убивать же его в самом-то деле. Или убивать? Попытка освободиться и что-нибудь ответить этакое, подходящее к случаю, не увенчалась успехом. Даже головой повертеть не удалось, словно меня кто по рукам и ногам спеленал невидимой и сверхпрочной паутиной. Оставалось лишь зарычать в бессильной ярости, сверкая потемневшими от гнева глазами. Невидимый призрак знакомо хмыкнул:
