– Сергей Вячеславович! – Люба постучала его по щеке, чтобы привести в чувства, он снова шевельнулся и заговорил, быстро и неразборчиво. – Что? – переспросила Люба. – Что с вами?
– Соня…
– Нет же, это я, Люба! – она наклонилась, чтобы расслышать тихие слова Лодочника.
– Прости…
– За что простить? – удивилась Люба.
– Прости нас…
– Вас?
Тут Люба заметила красную полоску на сухих губах и догадалась! Словно в подтверждение, Сергей разразился долгим, тяжёлым кашлем. Приступ оказался затяжной, мучительный, от него рвались грудь и горло, Лодочник конвульсивно дергался в беспамятстве, яростно выплевывая воздух, который не успевал вдохнуть! Наконец, отпустило. Сергей изнуренно откинулся на подушку и отдышался сквозь влажно клокочущую мокроту. Он попытался поднести тряпку к лицу, но рука, в бессилии, упала на кровать – из уголка рта на подушку сбежала струйка крови. Люба ахнула и отпрянула назад. Чахотка!
Люба заметалась по комнате: схватила стакан – пуст, поставила; чистое полотенце, чтобы стереть кровь, стерла; компресс… Нет! Сначала надо сменить влажную одежду на сухое белье! Она бросилась к шкафу, отыскала чистую рубашку, отдуваясь, стянула с Сергея свитер и одела его в новое. Потом укрыла одеялом.
– Сергей Вячеславович, где у вас лекарства? – Люба потрясла его за плечо, но ответа не было. – Сергей Вячеславович! Сергей, где лекарства? – Люба снова пошлепала его по щекам, но тщетно, он не пришел в себя. Что же делать?! Люба кинулась к окну, открыла его – ведь нужен свежий воздух! Потом побежала в кухню, намочить компресс; намочила, приложила ко лбу! На улице громыхнула гроза, в комнату ворвался ветер. Люба закрыла окно – можно ли, чтоб было влажно и прохладно? Дома тепло, но может печь растопить? Люба не знала. Она снова подбежала к Сергею, обтерла мокрой тряпицей ему лицо и шею, уложила компресс обратно на лоб и села. Тотчас вскочила, отыскала градусник, сунула больному подмышку. Вскипятить чаю! Люба метнулась на кухню, зажгла плиту и вернулась к Сергею. Стала ждать. Он снова залепетал, невнятно, быстро! Люба наклонила ухо к его губам и прислушалась:
– Соня, прости их… Мы не подумали… Соня… Соня, стало хуже, никто не думал…
– О чем вы говорите? За что простить?
– О тебе никто не подумал… Соня… – и почти крикнул: – Соня!
– Ну что вы, что вы! – Люба погладила его по плечу. – Все хорошо! Здесь только я и Кудряш, а вы совсем бредите!
Сергей обмяк, но продолжал бормотать, только тихо и вовсе не понятно. Сначала Люба еще старалась разобрать слова, но он говорил сумбурно, невнятно, так что она оставила попытки – в конце концов это бред, а значит ничего важного. Люба снова вскочила, чтобы найти лекарства. В шкафу, в комоде – пусто. Тут Люба припомнила, что искала бинт в первый день и заглянула в коробку над раковиной. Там что-то было, но мало и знать бы что нужно! Засвистел чайник, она заварила горячего чаю, но как напоить? Лучше дать просто воды! Люба приподняла голову Сергея и поднесла стакан к сухим губам. Дрожью он расплескал немного, но отпил. Немного погодя отпил еще и словно успокоился. Но потом рванулся, хватил Любу за руку и ясно отчеканил:
