В сущности, выбор жертв был крайне субъективным и решение кому жить, а кому умереть принимал Фридрих. Конечно, все юноши и девушки были ещё детьми, и никто из них не успел совершить что-либо такое, что стало бы основанием для лишения его жизни, сколько не копался в их памяти Фридрих. А он, понимая, что если ему удастся когда-либо, кого-либо освободить и наделить бессмертием, то те обязательно узнают, какой ценой он это сделал, потому желал максимально снизить эту цену. Но убийство одного, даже во благо миллионов, всё равно остаётся убийством и в тот момент он это почувствовал. Теперь у него не было пути назад, он должен был оправдать гибель этих людей. Даже если это будет возможно сделать только своей собственной смертью, но оправдать было нужно.
Глава 7. От лукавого, или Грех познания
Время шло, юноши возмужали, каждый из семерых очень рано съехал от родителей. Тот, чьё место занял Фридрих, выучился на врача, выбор был не случаен. Врач, даже если он таковым является лишь на бумаге, в обществе всегда занимает особое положение. Назвавшись врачом, можно магическим образом заставить остальных прислушиваться к твоему голосу, даже если произносишь при этом лишь гортанные звуки, эта магия работает потому, что жизнь является единственной ценностью никогда не теряющей актуальности. Самоназвание «врач», таким образом, становится тем «залогом», под который очень легко получить кредит доверия. И независимо от того насколько ликвиден «залог» в подавляющем числе случаев у смертных он является достаточным основанием для «выдачи кредита». Вообще Филипп стал отличным врачом и уже спас многие сотни жизней, включая значительное число безнадёжных случаев. Вытаскивал буквально с того света, но без фанатизма, только тех, спасение которых, хотя бы теоретически, можно было объяснить.
Фридрих в образе Филиппа провел уже достаточно времени среди смертных жителей города, чтобы сделать вывод о том, что люди остались людьми, и роли, которые им предложено играть, вырабатывая энергию для богов, тоже прежние. Единственное что изменилось это его собственное восприятие действующих лиц и процесса, в котором они участвуют. Даже если не брать в расчёт тот факт, что люди у него вызывали соблазн, наиболее близко описываемый прилагательным «гастрономический», окружающее всё равно воспринимались им иначе, чем в бытность его смертной жизни:
«Всё спешат, на ходу решая, куда идут и что там хотят. Благополучное общество – самая «благодатная почва» для внутриличностных конфликтов, на фоне внешних признаков счастливой жизни. Здесь женщины любят одних, а рожают от других и винят потом в том, что жизнь прошла мимо своих детей, хотя даже себе в этом бояться признаться. А мужчины мечтают быть единственными, а становятся лучшими, и всю жизнь сами себе это доказывают. До конца дней своих неосознанно соревнуются в состязаниях, которые уже давно прошли. Много движения, особенно мысленного, колоссальные выбросы энергии, и всё в трубу, питающую систему, созданную богами.
