В общем, я общался с «Сынами Локки», иногда их «модернизировал», без моего вмешательства они бы уже познакомились со старостью, частенько воспитывал, всяко бывало. Много путешествовал в телах крупных морских животных, кстати, живности за эти годы в океане развелось – просто тьма. Ну вот, в сущности, вроде как, и всё. Я здесь, живу себе, вот начал вести дневник. Всё.
А вот ещё что: когда я возвращался назад из вулкана, то снова наткнулся на то место, где почувствовал присутствие Лизы – странно это. Может она и не улетела со всеми остальными на эту далёкую планету? Очень может быть. Лиза!»
Фридрих вскочил с постели и выскочил пулей из комнаты.
Глава 5. Казни Египетские, или Избиение младенцев царём Иродом
По океану мчался невероятно крупный одинокий тунец. В какой-то момент рыбина резко нырнула и начала кружить в толще воды, периодически опускаясь к самому дну или наоборот, поднимаясь к самой поверхности. Так продолжалось весь день. Фридрих чувствовал присутствие Лизы, то в одном, то в другом месте, но каждый раз, когда он останавливался и сосредотачивался на этом смутном ощущении, то оно пропадало. И в следующий раз возникало уже в другом неожиданном месте в пределах примерно одного кубического километра объёма акватории, в котором к тому же присутствовало два довольно сильных океанских течения. Одно течение тёплое и относительно медленное у поверхности, другое – холодное и довольно стремительное на глубине примерно в километр. Именно между этими течениями, где воды испытывали вихревое воздействие разнонаправленных потоков, как раз и возникали миражи присутствия Лизы. Когда над океаном начало темнеть, тунец, не выдержав перегрузки, издох. Фридрих, бросив тушу мертвой рыбы на глубине, вынырнул на поверхность. Проорав несколько раз, что было силы, – «Лиза!!!», лёг на обратный курс, не задумываясь о маскировке. Он чувствовал себя жалким и как никогда одиноким.
Он в образе какого-то каплевидного невиданного существа с глазами на спине, которые, не мигая, всматривались в звёздное небо, доплыл до Трампфальца. Уже начинало светать, когда он нырнул, устремившись к гористому дну, и вскоре по бесконечному коридору Опэнбурга шаркающей походкой шёл одинокий Фридрих, проклиная эти огромные переборочные двери, разбивающие туннель на участки, сам туннель, и свою судьбы, занёсшую его в эту клетку со всеми удобствами.
Пройдя очередной участок этого злосчастного коридора, и уже почти вплотную приблизившись к переборке, за которой находился следующий отрезок пути, самый протяжённый из всех, Фридрих позади себя услышал, как закрутился маховик двери, находящейся более чем в ста пятидесяти метрах позади него. Этот едва уловимый звук подействовал на него отрезвляюще. Фридрих запаниковал, а в голове возникли предательские мысли в сослагательном наклонении: «Надо было маскироваться, придурок! Трудно было поймать акулу?! Ну что ж – теперь всё! Дерись, до последнего дерись, трус!». Ему действительно было очень страшно, и очень не хотелось умирать, но он решительно развернулся и бодрым шагом пошел навстречу неминуемой гибели. Когда дверь начала отворяться, сердце Фридриха забилось как генератор высокочастотных колебаний, перед тем как открылась дверь, в его сознании успела проскочить ещё одна, единственная, мысль: «Хоть за пятку, но укушу!».
