Дальше он немного не помнил, но очнулся на каком-то собрании. Он сидел по правую руку председателя, ел омары, и периодически стучал по графину вилкой, призывая всех присутствующих к порядку. Это было довольно бессмысленно, поскольку из всех присутствующих только он один и сидел за столом, в то время как остальные прыгали по столам, цеплялись лохматыми лапами и хвостами за люстры и всячески старались укусить, или хоть тарелкой стукнуть оппонента. Впрочем, всё это делалось очень галантно, с соблюдением протокола, и даже немного по-французски. Потом с люстры выступил Председатель, поблагодарил всех за достигнутый консенсус, и обещал сокрушительную победу на ближайших…
Тут Ивана Аполлинарьевича снова куда-то понесло, поволокло, закружило по коридорам и кабинетам, по митингам и опросам, по редакциям и рейтингам, пока, вдруг, он не распознал рядом теплую руку жены, ухватился за неё, как за спасительный круг и… О, чудо! Калейдоскоп замер, все сидели на местах, водитель пересчитал присутствующих. Не досчитались всего нескольких туристов, но водитель успокоил, сказав, что это допускается Правилами. Естественная, так сказать, убыль. Может быть, их съели, а может, наоборот, в президенты выбрали. Тут всякое случается. Природа, мол, наша в своём натуральном развитии.
– А мы, – говорит, – дальше сейчас поедем, в Долину Счастья, или, как тут её называют, Голимый Вуд. Всем пристегнуться и надеть шлемы защитные. Неровен час, башку снесут. Тут это запросто. Главное, Микки Маусу с Ледяным Цаплиным на 4D не попасться, а остальное, туфта.
А тут в окошко как раз кто-то усатый смотрит, и рокот такой, ритмический: «Трум-трум-тарабах-дзен…»
Иван Аполлинарьевич женину руку сжал, глаза от страха зажмурил, а жена его трясет за плечо, и будильник под ухом звенит, надрывается.
Открыл он глаза, а уже утро, десять часов с гаком. Жена смотрит удивлённо, не понимает, зачем он её руки не отпускает. А самой, видать, приятно. Мыши под полом шуршат, за окном Егор Сидорович у себя на крыльце – кошку гладит, по радио Пятый концерт Композитора играют и до выборов ещё полгода почти…
– Ну, кажется, обошлось, – вздохнул облегченно Иван Аполлинарьевич, и пошёл убирать на антресоли сумку со шлемами мотоциклетными, биноклями и оставшимися пластиковыми фолларами.
