Итак, канун Нового года. Ночи стали холодными и длинными. Влага к утру оседала инеем. Красный столбик термометра устойчиво сжимался. Повалил снег, магазины запестрели новогодним разноцветьем. В Серёжке проснулась потребность свершить что-нибудь не обычное. Накупил он сувениров, празднично упаковал, подписал имена, разложил по мешкам и поехал играть в Деда Мороза.
Свернув к многоэтажке своего старого друга Михалыча, Серёжа с трудом, между сугробами и автомобилями, припарковался. Вышел из машины, достал из багажника увесистый пакет с подарками и направился к подъезду.
Дверь была заперта, домофон работал, но звонить по нему – значит, обречь всю задумку на провал. Серёжа стал ждать, пока его кто-нибудь впустит. Вечер, мороз, окна практически всех сорока восьми квартир горят. Вот уже потухла вторая сигарета, подмёрзли пальцы на руках, холод щиплет ступни. На лице выражение досады к дверям, домофонам и этой параноидальной страсти к безопасности. Другой бы уже бросил затею но, нет, не из пластилина у Серёжи характер…. Молодая семейная пара пропустила его вперёд, они вместе зашли в лифт, поднялись на шестой этаж, Серёжа их выпустил, а сам поехал дальше. Выйдя, поставил пакет возле двери, позвонил, спустился на один пролёт ниже и затаился в углублении между стеной и мусоропроводом. Сердце отбивало мгновения, пока щёлкали замки. Хозяин подошёл к внешней двери, замер, видимо, поглядывая в глазок, и пробасил: «Кто там?». Потом минуту помолчал и направился, судя по шагам, обратно в квартиру. Дверь захлопнулась.
«Не сработало», – с досадой подумал Серёжа, вышел из укрытия и медленно стал подниматься по лестнице. Когда оставалось две ступеньки, дверь вдруг резко распахнулась, и на пороге появился Михалыч с грозным видом и внушительной железякой в руке. Он на мгновение оцепенел, потом с лица его спала ярость, и Михалыч заорал:
– Ты чё, охренел, я же тебя зашибить мог! Тут знаешь, сколько быдла шляется? Сосед квартиру сдал каким-то строителям-гастарбайтерам, так они что ни вечер, то бухают! Перепьют и сдуру ко мне в квартиру трезвонят, пусти, мол, мы к маленькому Васе. Меня это всё уже знаешь, как за…! В этот раз, думал, поубиваю!
Всё это время Михалыч сотрясал в воздухе полутораметровым металлическим строительным уровнем и краснел.
– Даже уровня не пожалел бы, – смиренно спросил Серёжа, – инструмент ведь?
– Идиот!
– Не спорю. А маленький Вася что говорит?
– Ничего он не говорить. Пьёт и на жизнь жалуется. Всё, говорить, относительно…
