Я задыхаюсь.
Планировка квартиры точно такая же, как и моя: длинный коридор, кухня за первой дверью, совместная ванная с туалетом. Из отличий – площадь и количество комнат. Я жил в двухкомнатной квартире, когда как у Бэттерсов было целых три спальни.
В длинном узком коридоре смиренно стояли картонные коробки, телевизионный ящик и даже магазинная вывеска, но больше всего – горшков с растениями. Из-под пыльного покрова вылезали зелёные листья и расцветающие бутоны, провожающие гостей грустными глазами. Растения будто тропиками тянулись от самого входа и продолжались за дверьми спален – правда, комната Джин резко отрезала меня от растительного мира.
В её спальне было всего лишь парочка горшков.
Орхидеи.
– Никогда в жизни не заведу цветы, – бросает девчонка, закрывая двери.
Джин небрежно приглашает меня сесть за свой рабочий стол, на котором аккуратно стояли ноутбук, стаканчик с канцелярией и стопка тетрадей. Постель, расположенная рядом, не заправлена: серое одеяло и тёмный клетчатый плед смешались друг с другом, образуя грязное пятно.
Девчонка проходит к длинному узкому шкафу, открывает его и оказывается среди сотни книг, битком набитых меж крохотных полок: здесь оказывается и Сартр, и Паланик, и Дуглас Адамс, и классики, и научные издания. Корешки разных цветов пестрят и играют на солнце, словно драгоценные камни, хвастаясь своим именем и названием.
Я зачарованно подхожу к ним же.
– Ты так любишь Паланика? – спрашиваю я.
Джин садится на корточки перед своей книжной коллекцией.
– Да-а, – ухмыляется она. – Особенно на математике.
Для работ Паланика здесь выделена целая полка – пустует лишь одна щель для «Бойцовского клуба», который сопровождает меня последние несколько дней.
– Какая твоя самая любимая?
Девчонка колеблется с минуту.
Она оглядывает полку с любимым творцом и пробегается взглядом по корешкам.
– Вот эта.
Джин выуживает роман с незамысловатым названием «Призраки».
Я глазами пробегаю по нарочито-интригованной аннотации с кучей оборванных предложений и восклицаниями, а мрачное атмосферное описание вполне впечатляет мой юный неокрепший ум. Но больше интереса у меня от другой мысли.
Это любимая книга Джин Бэттерс.
Что может нравится этой загадочной, мифической особе?
– Одолжишь мне после «Бойцовского клуба»? – спрашиваю я, обратившись взглядом к ней.
Девчонка улыбается.
– Договорились.
Джин выуживает учебник по математике и закрывает шкаф.
Представление окончено.
– Полански снимал нашу контрольную, и благодаря ему мы можем основательно к ней подготовиться, – Джин садится на стул и протягивает учебник. – Ты хоть что-нибудь из тригонометрии знаешь?
