И тут возникала следующая проблема — на хорошую безопасность, способную защитить от детей богов, требовались деньги и немалые. Либо повышение и назначение на новый пост где-то в глубинах Империи, куда не было хода детям богов, что в конечном итоге тоже означало деньги — не наместнику Тарлину, так кому-то из его канцелярии, чтобы посодействовал в переводе.
— Захватим пленных? — радостно спросил Бутка. — А лучше пленниц?
— Любишь молоденьких магичек? — понимающе усмехнулся Борисов, вставая.
Мысль о пленных была неплоха, хотя бы тем, что с ними можно будет побеседовать. Обычно дети богов или ругались, или вообще не желали вступать в разговор (желание было обоюдным, надо заметить), или убивали себя. Вещи с них снимать тоже не все получалось, но тут уже в дело вступала магия — привязка вещей к себе, придание им свойств «неснимаемости» и прочего, в детали Борисов не вникал, ограничился лишь краткой справкой от Мариуса.
Главным было то, что многое снять все же удавалось.
— Воительницы тоже неплохи, — усмехнулся в ответ Бутка, — все равно, что раки в скорлупе, под которой нежное, белое мясо. Но орчанки все равно лучше.
Борисов, вспомнивший земную шутку про мясо и три удовольствия, лишь улыбнулся и заговорил о другом.
— Скажи, Бутка, бывало ли так, что дети богов выступали на стороне Империи?
— Нет, — незамедлительно ответил орк.
Подумав секунду, он пояснил.
— Многие дети богов предлагали свои услуги Империи и Императору, и вы сами видите, команданте, как яростно они пытаются проникнуть к нам, захватить крепости, пограбить, а то и закрепиться. Но Императоры всегда им отказывали и продолжают отказывать.
— Понятно, — пробормотал Борисов. — А почему?
— Не знаю, — развел огромными ручищами орк. — Кто говорит, что пророчество было, еще самому первому Императору, кто на волю Тавоса ссылается…
Про этого товарища Борисов уже кое-что узнал. Бог тьмы и ночи Тавос считался «покровителем» Темной Империи, что впрочем, не отменяло поклонения и иным богам, как правило «темного» диапазона. Свои мысли о негодном пиаре — ну кто открыто называет себя темным? — Борисов, разумеется, оставил при себе. В храмы насильно никого палкой не загоняли, хочешь — верь, не хочешь — не верь, священники и жрецы (и жрицы) Тавоса и прочих темных богов проповедовали, конечно, но опять же, без фанатизма.
И за Империю сражались, насколько слышал Борисов, из третьих и четвертых рук, так как священника Тавоса в крепости не было. Небольшая часовенка была, универсального характера — заходи и молись, кому хочешь, а священника не было. Борисов просто принял это как данность, ибо у него хватало и других забот.
