Борисов моментально развернулся, левая рука его взлетела, парируя собой удар кинжала. Правая выхватила Лобзик, который бился в кобуре, и Борисов жахнул из двух столов, прямо в грудь убийце-невидимке.
— Спишь, что ли?!! — заорал Лобзик в голове Борисова.
— Потом, — рыкнул Борисов в ответ.
Левую руку дергало и дергало, она вздувалась и опадала, распространяя зеленое свечение.
— В укрытие! — рявкнул Борисов, пихая левой рукой Ллеонила в сторону.
Дернул головой, уходя от выпада, выстрелил из Лобзика, но еще один невидимка уклонился, совершив невероятный прыжок над головой. Борисов присел, уклоняясь от еще одного удара — подосланный убийца был не один — и ухватил кинжал первого из пытавшихся его убить. Тот испускал гнилостно — зеленоватый свет, но в руки Борисову почему-то не дался.
— Банзай! — по привычке крикнул Борисов.
Скорость была с ним, и он рванул к Ллеонилу, ушел от двух ударов и успел прикрыть собрата-завхоза, парировав удар прикладом Лобзика. Тот возмущенно заскрипел что-то и выплюнул порцию пылающей дроби, все же доставшей одного из невидимок. Из воздуха выбросило тело, превратившееся в дуршлаг, ударило об землю, тихо и бесшумно. Неведомый убийца был весь закутан в тряпки, даже лица не было видно, и, собственно, секунду спустя тело превратилось в туман и исчезло. Возможно, Борисов еще успел бы рвануть, сдернуть тряпку и рассмотреть лицо, но три собрата убийцы мешали и продолжали наседать.
— Команданте в опасности! — донесся выкрик.
Десяток орков во главе с Буткой уже бежали на помощь, один из них на ходу что-то дожевывал, другой пытался вздеть на руку щит.
— Они невидимы! — крикнул Борисов.
Левая рука пульсировала и нарывала, словно больной зуб, и вместе с ней пульсировало и нарывало в голове у Борисова — он ощущал атаки на крепость, с двух, нет, с трех сторон, но ничего не мог сделать, пока был связан боем. Мысленно он слал команды, но те оставались лишь мыслями.
— Ассасины! — издал боевой рёв Бутка.
От такого привычного — земного термина Борисов замешкался на долю секунды, и еще один кинжал вспорол ему шею. Вот когда Борисов пожалел, что снял уставную форму коменданта — уж больно в той жесткий воротничок был — и заодно понял, зачем такое сделано. Шею тоже сразу начало дергать и нарывать, сбивая мысли и скорость, и Борисов понял, что долго так не продержится.
