Единственное, что мне не хватало этим прекрасным летом, так это футбола. Уже перед самым концом лета я таки сходил в поселок и погонял мяч с местными мальчишками. Больше мечтать было не о чем. В тяжелеющем небе чувствовалась подступающая осень. Я постоял на берегу озера, прощаясь с ним. Вода была еще теплой, но купаться уже не тянуло.
Я взял большой красный маркер и на не слишком заметной части стены университетского здания написал большими неровными буквами: «Не знаю, кто как, а я отлично провел это лето». Когда я заканчивал столь содержательное послание, ко мне подошел какой-то старик. Раньше я его не встречал – наверное, из поселка. Я спросил его, не видел ли он девочку, которая иногда здесь гуляет. Хотелось с ней попрощаться. В ответ старик рассказал, что девочку нашли сегодня утром на ступенях университета, застреленной из пистолета.
Это было настолько непредставимо, что я не мог ничего сказать, а старик тем временем продолжал:
– Очевидно, ее убил профессор. Пистолет нашли рядом с его телом. Девочка жила с ним…
– А я думал, она из поселка.
Старик покачал головой:
– Мы думали, что она – дочка профессора… Она спала с ним.
Я открыл рот, чтобы спросить, но не спросил. И так было понятно.
– На ее теле мы обнаружили какие-то наросты, как присоски у спрута. А на теле профессора были пятна, похоже, что от этих присосок. Видимо, ночью, когда он засыпал, она присасывалась к нему и… – старик замолчал, качая головой.
Когда старик ушел, я остался стоять, тупо смотря на надпись красным маркером: «…я отлично провел это лето». Я ощущал себя наивным, а точнее, не слишком умным мальчишкой, который тщился раскрыть тайны мироздания, а сам не видел дальше собственного носа.
