Середина декабря. Вечер. Моросит нудный дождь. Гриль-бар «Олимпийский» радушно принял нашу компанию. Сидели до самого закрытия. Та, на которую я делал ставки и клеился паутиной, растворилась в разгоряченной толпе на выходе. Потратив уйму времени на бесплодные поиски внезапно исчезнувшей надежды, я было отчаялся. Почти все вывалившие из заведения рассосались. Но тут обращаю внимание на молодую женщину. И отчего я раньше не приметил её в баре? Ну, видно, что постарше, пусть внешность неброская и что? Почему именно яркое привлекать должно? Я же не щука, кидающаяся на полированную железяку…
– Вас проводить? – подстрекнул бушующий в сердце демон.
– А не забоитесь? – явно кокетничая, она.
– Ещё чего не хватало, – захорохорился во мне гусар, вперив глаза в тонкое обручальное колечко.
– Мне далеко – её проверка на вшивость и, видимо, цель раззадорить смельчака.
– Такси-и, такси-и-и! – я, метнувшись от неё к веренице бомбил, – свободен?
– Та сидайте ради Бога, нэ стэсняйтеся. Лошадёнка к вашим услугам, – радушно улыбчивый тип с неопределенными чертами лица.
– Я…, тут ещё дама, мы щас, айн момент, – и уже к ней – прошу, карета подана! – а про себя – даже если обломлюсь ничего страшного, хоть просто с бабой поболтаю .
– Та нам хоть с самим чертом. Ох! святы, святы, простить мои прегрешения тяжкие! шо вы тамо мечетесь, як угорелый? не сумневайтеся та волокить вже её сюды быстрее, бо ще передумае, горюшка не обэрётеся, – в спину мне водила.
– Во гад, – думаю, – сейчас всё испортит пошляк.
Но пронесло. Женщина покорно устраивается на заднем сидении.
– Привыкшие они тут к такому обращению что ли? – про себя и влезаю в авто, соседясь к ней.
Едем минут пять. Разговор ни о чем. Водила весельчак и острослов. Смешит на всю катушку. Я стараюсь не отстать в упражнении третьесортной словесностью. В одну из возникших пауз внезапно слепляемся с попутчицей в поцелуе. Застыли надолго. Извозчик деликатно замолчал…
Приехали к указанному адресу. Незнакомый микрорайон. В ряд несколько типовых девятиэтажек. Наша третья слева. Дребезжит лифт; мы в поцелуе. Вваливаемся в квартиру. На пол летят фуражка и шинель, затем её куртка и цветистый шарфик. В порыве нетерпеливой страсти валимся прямо в коридоре. Не предохраняясь, дважды впадаем в неистовство. Не знал, что о палас можно в кровь сбить колени и локоть правой руки…
Пять утра. Пьем чай в кухне. Я одет на скорую руку и ещё пьян, она в байковом халате на голое тело. За окном стук дождя и непроглядная темень. Шинель и фуражка по-прежнему на полу.
