– Ты долго собралась тут выжидать? Поесть дай! – подошел к ней Влад, с недовольной гримасой, не замечая больную родственницу, бездыханно лежащую на койке.
Маруська неодобрительно ответила: – долго… – Еда на кухне! – отрезала она, направляя взгляд в сторону умирающей бабушки.
Владислав бессмысленно затормозился, бестактно застыв около жены, напрягая свои извилины и перебирая бесцельные мыслишки: – а доктор что сказал, неужели уже нельзя ничем ей помочь?» – спросил он, не поведя и бровью.
– К сожалению, нельзя! – резко отреагировала Маруська, не располагая желанием продолжать с ним диалог, теребя на себе летний халатик.
– Вызови другого фельдшера! – посоветовал ей муж, отстраненно, с холодноватым оттенком.
Маруся, подняв глаза, окинула своего супруга нестерпимой неприязнью, промолчав при этом…
– Какая ты несговорчивая! Дай мне тогда поесть, что тут сидеть весь день! Запах столбом нюхать, от которого меня стошнит сейчас! Может она так и завтра лежать будет и послезавтра! – возмутился Маруськин муж, повышая голос. Глаза его щегольские, да ледяным наростом смотрят.
Паулина закрутила головой. Внучка ухватила ее за коченевшую, костлявую руку, не понимая, чтобы это могло бы значить. Бабушка, открыв глаза, пришла в сознание:
– Внучка, позови Влада! – отчетливо попросила она, сиповатым голосом, захлюпав губами морщинистыми.
– Я здесь! –равнодушно отозвался Влад, переметнув на нее взгляд.
Паулина повела старческими глазами в сторону родственника:
– Открою тебе тайну, все равно бабка скоро сдохнет! – заявила она о себе критично, негодуя в предчувствии смертушки.
– Ну что ты такое говоришь, бабушка!? – рассеяно произнесла Маруся, срываясь до слез.
– Какую? – встрепенулся Влад, не домысливая. «Что такого интересного ему может сказать старуха, которая то и дело поругала его?»
Бабушка замолчала, собираясь с последними силами, кряхтя, вызванивая зубами.
– Какую, бабушка? – убедительно переспросил Влад, разинув губы и прищурив глаза с хитрецой.
– Мой отец…
– Ну? Что отец? Говорите!?
– Не ори на бабушку! – усмирила его Маруся, с негреющей ее изнутри кровью. Тело холодной испариной покрылось, залихорадило от рук до ног.
Старушка не торопилась сообщать, проваливаясь в своем сознании и возвращаясь обратно на какие-то непродолжительные отрезки времени.
– Вы сказали отец! Что в итоге? – переспросил Владислав в ожидании, низко склонившись своим лицом к слабо дышащей старушке, претерпевая через силу затхлый болезненный запах, исходящий от умирающей.
