В квартире было тихо, и тишина эта была, какая-то слишком таинственная, слишком неразборчивая: то ли от пустоты была эта тишина, а то ли от того, что все обитатели квартиры только что заснули и вот-вот наполнят её дыханием и храпом. Дверь в его комнату была открыта. Может он забыл её закрыть перед уходом, а может новый жилец не справился с роликовым направляющим двери, да так и отставил на ночь.
Свет луны падал на кровать, но была ли она пустая или на ней кто-то лежал, укутанный его одеялом, Артем не понимал. Он замерз, валился с ног от усталости и невероятно хотел спать. Тихо прижимая к груди рюкзак и неся ботинки в руке, Артем все-таки вошел в свою комнату, подошел к застеленной кровати и не решился лечь, а наоборот, стал отходить от неё шаг за шагом, озираясь со страхом и беспомощностью. Наконец он нашел то, что искал – шкаф. В углу стоял шкаф с запасными постельными принадлежностями. Вот так вот с рюкзаком в одной руке и ботинками в другой, Артем открыл дверцу шкафа и шагнул в него. Устроившись на одеяле и подушках, он прикрыл дверцу за собой и уснул.
Глава VII
Утро разбудило его мирными звуками и радостными солнечными бликами, которые пробрались в шкаф сквозь неплотно запертые дверцы. Кто-то на кухне жарил яичницу. Артем читал, что Петр I будучи с великим посольством в Голландии под именем Петра Михайлова и изучая разнообразные ремесла, спал в шкафу, как это было принято в тех местах, и сейчас он вспомнил об этом. Вспомнил и улыбнулся. А ещё ему очень захотелось яичницы. И жизнь показалось ему в этот момент простой и приятной. Ему захотелось выбраться из шкафа, выйти на кухню, поздороваться и объяснить ситуацию. Потом принять душ и пойти в магазин за яйцами и колбасой.
– А маленькая Мари? – услышал он знакомый женский голос. -Что будет с ней? Конечно, ты будешь есть свою яичницу, а старого Огюстена посадят в темницу.
Артем изо всех сил сжал зубы, чтобы ни в коем случае не ответить.
– Почему ты уверен, что жизнь должна быть простой и прекрасной? Потому что так об этом говорят по телевизору?
Это был хитрый ход со стороны Марии. Артем много лет не смотрел телевизор и гордился этим. Она специально дразнит его, чтобы он сорвался и заговорил. А если он сейчас не выдержит и заговорит, то ему придется уйти из квартиры и опять прятаться.
– Разве ты умираешь с голоду? – не унималась Мария. – Или тебе ты тяжело болен, что не можешь без трехразового питания?
Тот, кто жарил яичницу на кухне, уже мыл посуду, а Артем все не решался вылезти из шкафа, чтобы как-то поговорить и объясниться. Он закрыл глаза и попытался успокоиться. Голос Марии становился все дальше, и перед глазами вставала заснеженная дорога, которая вела из города Питивье и люди на ней: мужчина и женщина, которые волокли за собой тачку из тех, что развозят по домам уголь. В тачке, завернутый во всякою тряпьё, сидел старик. До Артема доносился скрип колес, очень громкий в чистом морозном воздухе и голоса:
