Передавая адмиралу де Ляпейреру 7 апреля 1914 г. эти общие указания, морской министр выразился следующим образом: "Военное ведомство, в должной мере осведомленное о возможном риске, окончательно решило на него пойти и с ним примириться. Безопасность перехода транспортов базируется на дальнем прикрытии, которое им обеспечивает предпринимаемое первым флотом (l'armee navale) с началом военных действий наступление, направленное к овладению западной частью Средиземного моря".
Однако, для содействия обеспечению этой безопасности при мобилизации должен был быть сформирован "отряд особого назначения". Но из кораблей этого отряда в готовности к концу июля 1914 г. оказался в Тулоне лишь один старый линейный корабль Jaureguiberry; Pothuau находился в ремонте, Friant - на Ньюфаундленде, Cosmao и Cassard - в Марокко, Latouche-Treville, по возвращении из восточной части Средиземного моря, присоединился в Бизерте к Bruix и Amiral Charner, которые там готовились к боевым действиям со всей поспешностью. Все эти корабли, старые и тихоходные, почти лишенные броневой защиты (кроме Jaureguiberry) и недостаточно вооруженные, были неспособны померяться силами с Goeben, который сам по себе представлял весьма серьезную угрозу для наших транспортов.
28 июля адмирал де Ляпейрер возобновил свои возражения против принятого плана. На случай, если бы решение отправлять транспорты, не ожидая его распоряжения, было бы сохранено, он требовал, чтобы эти транспорты, сформированные в конвои, эскортировались резервной бригадой, усиленной Jaureguiberry; шесть линейных кораблей этой бригады смогли бы обеспечить непосредственное прикрытие, столь же необходимое, по его мнению, как и дальнее прикрытие, обеспечиваемое главными силами флота. Однако морской министр ответил, что он не считает возможным изменить предшествующие указания, которые должны быть выполнены в точности.
Более чем за год до начала войны, адмирал предложил иметь постоянно в Бизерте одну эскадру с тем, чтобы охранять в случае начала военных действий проход между Тунисом и Сицилией. 30 и 31 июля он снова потребовал разрешения направить туда резервную бригаду со 2-м дивизионом подводных лодок. "Так как Италия еще не объявила о своем нейтралитете", министр не дал на это согласия.
Италия, действительно, объявила официально о своем нейтралитете лишь 3 августа, после того как Германия объявила войну Франции. Но уже вечером 31 июля римское правительство сообщило германскому послу: "Война, начатая Австро-Венгрией ... носит агрессивный характер, который не соответствует оборонительному характеру Тройственного союза, Италия не сможет участвовать в этой войне". Утром 1 августа этот ответ был сообщен французскому послу в Риме Барреру и немедленно был им передан в Париж. Впрочем было известно, что Италия не объявила мобилизацию и что ее эскадры оставались рассредоточенными: первая находилась в Бриндизи, а вторая - в Гаэте. Ее позиция не внушала сомнений, и морская обстановка в корне изменилась в связи с этим в нашу пользу. Однако до момента официальной декларации нейтралитета в западной части Средиземного моря было необходимо принять должные меры предосторожности; тем не менее, непосредственные заботы в отношении обеспечения переброски войск были низведены к тем, которые вызывались наличием на театре Goeben и Breslau, способных, правда, произвести опасный рейд в зону воинских перевозок, но не непрерывно воздействовать на таковую, чего можно было бы опасаться со стороны итальянского флота.
