— Ну так я помню, — по лоснящемуся лицу Ковалева пробежала тень.
— Сроки, Жека, сроки… — на лице Тимура заиграли желваки. — Ты знаешь, я на это пошел только ради того, чтобы помочь тебе подняться. Но у меня тоже бизнес, который требует финансовых вливаний.
— Как батя? — перевел разговор Ковалев.
— Нормально.
— Крутой он у тебя мужик, — продолжил Жека. — Хорошая поддержка, все дела…
— Ты же знаешь, мы в дела друг друга не вмешиваемся, — Тимур почувствовал привычное напряжение.
— Угу… Тачку, говоришь, прикупил? — насмешливо протянул Ковалев.
Тимур пожал плечами:
— Старую продал, на новую добавил. Имидж требует.
— Вот и у меня имидж, — с досадой заметил Жека. — Тому дай, этому дай.
— Полгода, Жека, — напомнил Тимур. Ему и самому не нравился этот разговор.
— Да-да, конечно… Я же не отказываюсь, но тут надо для налоговой было отчет сделать… Бухгалтер в курсе, как раз этим вопросом занимается, — он осекся, встретившись взглядом с Тимуром. — Буквально пару дней, — быстро добавил и вытер вспотевший лоб.
Тимур провел рукой по стальному поручню.
— Клуб хороший, Жека. Мне нравится. Не будешь дураком, сделаешь из него приличное место.
— Ну да, ну да… Выпьешь что-нибудь? — хрипло предложил Ковалев. — Я распоряжусь. Нам сюда принесут.
— Лучше кофе, — Тимур сел за круглый столик.
— Пять минут, — Жека выхватил телефон, который запрыгал в его руках, словно живой, затем сунул его обратно в карман и понесся по лестнице вниз, к бару.
Тимур задумался. Как же деньги меняют людей — и внешне и внутренне. Несколько лет назад он бы и подумать не мог, что Жека превратится в подобного высокомерного типа. Уже покрикивает на охрану и заискивающий перед ним персонал. Собственно, чему удивляться — ему и самому нравилось ловить на себе восторженные взгляды. Не каждому удается добиться того, чего добился он. В свое время он отказался работать с отцом и съехал из дома, но фамилия Ардашева открывала для него многие двери, так что говорить, что отец не помог, было бы глупо. Он сын своего отца.
Тимур трезво смотрел на вещи, а потому был лишен сантиментов. В его семье это было непозволительной роскошью.
Через минуту грохот ушел на второй план, а перед его глазами вновь возникло видение из детства — он и мать на поляне перед домом. Поют птицы и летают бабочки. На белоснежной скатерти лежат яблоки, в глубокой миске горячие пирожки, которые мать только что достала из духовки. Он подставляет ладошку и вздрагивает от горячего воздуха, которым они исходят.
