— Я слышал о них, — проскрипел Койт. Похоже, его уже не волновало, нравится ли он нам или нет. — Вы в этом уверены?
— Абсолютно. Мне сказали, что все бумаги уже подписаны и скреплены печатями. Их мальчики появятся здесь со дня на день и тогда вы сможете напомнить им о высокой ответственности перед нацией. Такие беседы им по нутру.
— Койт промолчал. На его шее вздулись вены. Глаза горели неприязнью. Он понял, что Шартеллю все известно. Более того, он видел, что Шартелль играет с ним, как кошка с мышкой. Я, правда, не мог разгадать смысла этой игры.
Шартелль встал, протянул руку.
— Мистер Койт, позвольте выразить искреннюю благодарность за теплый прием. Мы постараемся оправдать ваши надежды.
— Обязательно постараемся, — любезно добавил я и также пожал руку Койту.
Но тот был профессионалом. Минутное замешательство кануло в небытие. Он вновь улыбался, проводил нас до двери, открыл ее.
— Господа, надеюсь, мы скоро увидимся. Вы сообщили мне столько интересного. Буду следить за вашими успехами, да и за действиями «Ренесслейра», — мы уже двинулись в приемную, когда Койт задал последний вопрос.
— Между прочим, вы не слышали, какое агентство взялось помогать доктору Колого?
Шартелль остановился, взглянул Койту в глаза. Их лица разделяло не более восьми дюймов.
— Нет, мистер Койт. А вы?
— Я, признаться, тоже.
— Если вы что-нибудь услышите, то дадите нам знать?
— Всенепременно.
Шартелль не сразу оторвал взгляд от лица Койта, затем кивнул.
— Вот и договорились.
Мы вышли из консульства, и приятная прохлада кондиционированного помещения сменилась полуденной африканской жарой. Мы торопливо надели солнцезащитные очки. Шартелль закурил.
— Вы его поддели, — заметил я.
— Чуть-чуть. Хладнокровия ему не занимать.
— Это точно.
— Мы его согреем. К Дню труда он у нас закипит.
Возвращаясь в отель, мы попали в полуденный «час пик» и ползли по бульвару Бейли со скоростью четыре мили в час. Густой горячий воздух, без единого дуновения ветерка, с трудом проникал в легкие. Шартелль даже расстегнул жилетку и начал обмахиваться широкополой шляпой.
— Веера, — неожиданно произнес он.
— Что? — переспросил я.
— Веера, они нам пригодятся. Возьмите на заметку, Пит.
Я достал записную книжку и написал «веера».
— Сколько?
— Пару миллионов. Лучше три.
Я написал «3000000» после вееров.
— Думаете, они дадут нам голоса, а?
— Во всяком случае не отнимут. Три миллиона вееров не причинят нам вреда.
— А может, выпустить еще рекламный ролик?
