— В Лесенках, в «Ступеньках», знаешь такую забегаловку? Уютный подвальчик с невзрачной вывеской. Очень популярное местечко среди любителей живой музыки и хорошего пива. Мне друг показал, иначе я бы не нашел. Вчера здорово посидели. Пришлось в кабинете досыпать. Пошёл на рассвете отлить, а там ты. В смысле, не там, а в море.
— Ко мне дельфины подплывали, двое, — сказала Марина. — Страшно. Издалека они милые, а вблизи такие махины. Захотят поиграть, а плаваю я средненько.
— Не скромничай.
Марина дёрнула плечом:
— Есть много подтвержденных случаев, когда дельфины толкали утопающих к берегу, но о тех, кого они толкали от берега, статистика, само собой, умалчивает.
— Ты — убийца романтизма.
— Я такая.
— И чего так?
— Жизнь, — Марина потянула из пакета вторую бутылку, борясь с непослушной прядью волос, выбившейся из-под полотняной шляпы и липнущей ко лбу.
— А я романтик до мозга костей, — Боря с хрустом потянулся.
— Медузы твои ценят?
— Ещё как! Дай!
— Эй, я вообще-то из неё уже отпила!
— Моя микрофлора твою сожрет и не подавится, — Борис быстро приговорил отобранную у Марины вторую бутылку. — Эх, пива бы. И глюкозки капель двести внутривенно.
— Иди спать.
— Не могу. У меня встреча с дамой.
— В таком виде?
— Да это только к лучшему. У нас с моей нынешней медузкой не все гладко. Она поверит, если скажу, что переживал грядущий разрыв и плакал всю ночь?
— И ароматизировался перегаром?
— Ладно, пил от горя и плакал всю ночь от чувств-с. В кабаке. Под грустный анплаг. Как там группа называлась? «Большие Надежды», — Боря прочитал название на помятом флаере, вынутом из кармана. — Подходящее название. У меня на наше с Валюшей расставание большие надежды, если фатум не вмешается… Солистка у них хорошенькая. А так — фигня полная.
Марина взяла из рук массажиста флаер, рассмотрела романтично-серьезные лица рок музыкантов и протянула рекламку приятелю.
— Оставь, — сказал тот. — Они здесь еще недели две торчать будут. Сходи, пива выпей, проветрись. Хотя о чем это я? Тридцать метров в секунду, сиди дома.
— Глобальное потепление, — вставила Марина.
— Глобальное охренение, — согласился Боря. — Ладно, пойду.
Марина доплелась до профилактория, поднялась к себе на третий этаж под неодобрительные взгляды стилизованных мозаичных фигур с пошарпанных кафельных простенков. Таджики тоже бездельничали, носились по коридорам с кастрюлями, приветливо здороваясь, — начальство с удовольствием выгнало бы их на работу и в ураган, но боялось проверок, которые участились на подходящей к концу стройке. Поговаривали, что ветшающий профилакторий скоро расселят и пустят под снос. Пора искать себе другую работу, подумала Марина, желательно подальше от Мергелевска.
