Поначалу Марина каждый день ездила на «Каталку» из Дивноморска. Снимала там комнатушку у Вазгеновых родственников, недорого. Спала, соответственно, по пять часов. Иногда, правда, ей удавалось покемарить в маршрутке, если М-4 застревала в пробке, но в шесть утра такое случалось редко. Назад ее подвозили Соломон и Дейв, студенты габонцы, фотографирующиеся на Каталке со всеми желающими. По пляжу Сол и Дейв бродили в «леопардовых» набедренных повязках, коронах из перьев и с барабаном, приставали к отдыхающим: «Чего голий малиш дьержишь? Нильзя так. Пи-пи закрой ему — это святое». «Ты бьелая красавица. Ты дольжна со мной фотографироваться. Эбони энд айвэри[1]. Красиво будьет». «Ай, бабушка. Ничайна наступаль. Пугать не хотель. Спи спокойна». После заката, поев в шумной забегаловке у выхода и переодевшись в джины и футболки с надписью «I love Russia», сонные Сол и Дейв возвращались в Дивноморск. Марина ездила бы с ними и по утрам, но вставали они не раньше девяти и утренние, непроспавшиеся и заторможенные, были за рулем еще хуже вечерних, уставших.
Помучившись, Марина решила послать Вазгена с его точкой к чертям и поискать работу в Дивноморске или дальше по берегу. Тогда хозяин нашёл для неё жилье в старом корпусе базы отдыха, предназначенной в скором времени под снос. Там в советскую эпоху был профилакторий для работников медицинской сферы, и жила теперь Марина в некогда роскошном номере «со всеми удобствами». От прежнего гостиничного уюта, впрочем, ничего не осталось. Санузел был выкрашен ярко-зеленой краской поверх древнего кафеля. От старости и влаги краска пузырилась. Марина цепляла зеленое крошево на локти и спину, когда принимала душ. Балкон осыпался, и она старалась поменьше на него выходить, даже постиранное белье развешивала, стоя на приступке. Кухни была на этаже, общая, но Марине было все равно. Она почти ничего не готовила, на жаре есть не хотелось, лишь вечерами крошила огурцы, лук и помидор в миску с отбитой эмалью, заправляла салат горьковатым оливковым маслом и съедала его перед окном с трещиной в стекле, в которую в штормовые дни задувал ветер. Был холодильник, постоянно зарастающий льдом и снегом и от того отключающийся в самый неподходящий момент. Двери в номере были картонные. Судя по заплаткам у замка, их уже не раз выбивали прежние жильцы, но Марина и по этому поводу не переживала. Что у неё брать? Доисторический ноутбук, несколько побрякушек? Все заработанные деньги она клала на карту, которую всегда носила с собой. На карте за все это время скопилась приличная сумма, но ей не на что её тратить, разве что отправить маме, а ещё пришло время купить новые шорты и полечить зуб слева — он начал ее беспокоить в последнее время. Вся её одежда помещалась в один рюкзак. Пройдет лето — она её выбросит и купит пару свитеров и джинсов. Пройдет зима — отоварится шортами и футболками. Самым главным достоинством комнаты был кондиционер в форточке, старенький, дребезжащий, оставленный кем-то из прежних жильцов «Де-Лонги» с миниатюрным пультом. Она включала его по ночам и хорошо высыпалась в прохладе. В соседях у нее оказались в основном гастарбайтеры, смуглые, густобровые, улыбчивые парни. Они иногда заходили попросить пакетик чая или помидор. Никогда ничего не возвращали, вежливые, спокойные ребята, которых после работы интересовал лишь сон.
