– Разумеется, – кивнул Тифон. – Я просто хотел сказать, что будет лучше, если ремонтные работы проведут воины моего легиона, и прошу вас уважать моё мнение.
– Как хочешь, – ответил Лютер. – Но, думаю, что нам стоит выпить, когда ты закончишь начатое.
– Да, тогда воздадим должное вашей щедрости. До встречи, лорд Лютер, и вновь благодарю тебя, – Тифон склонил голову, и гололит погас.
– Он боится, что его легионеры подерутся с нашими? – Сайфер практически процедил эти слова.
– Это всего лишь отговорка, – кивнул Вастобаль. – Господин, он нечестен с вами. Воины Мортариона вашей благосклонности не заслуживают.
– О? – холодно посмотрел на него Лютер. – Тогда скажи мне, капитан, что же мне стоит сделать?
Вастобаль умолк, осознав, что вновь переступил границы. Такой уж была его особенность, от которой он никак не мог избавиться, слишком часто втягивающая его в неприятности. Продолжил, собравшись с духом.
– Позвольте мне провести наблюдение за Тифоном и его воинами, чтобы мы были уверен в том, чем на самом деле они заняты в стенах этого лагеря, – он покосился на лорда Сайфера. – Мы все слышали слухи о том, что выступающие на стороне магистра войны творили на других планетах… – он замолчал, не желая больше про это говорить.
Лютер и Захариил мрачно переглянулись.
– Я ожидаю, что мои центурионы будут всегда действовать в лучших интересах легиона, тщательно и осторожно, – сказал ему магистр Калибана.
– Так и будет, – ответил Вастобаль, принимая скрытый приказ. Он отдал Лютеру честь, ударив закованным в броню кулаком по нагруднику, и вышел из центра управления.
Прошли многие часы, а Тифон всё так же бродил по лагерю, затерявшись в своих мыслях и не зная, куда он идёт. Капитан видел, как вокруг кипит работа, но не замечал её, ведь его разум продолжал желать ответов, при этом не осознавая вопросов.
Высаженные с кораблей илоты XIV легиона неутомимо выполняли задачу, собирая запасные части и готовя их к отправке челноками на орбиту. Они были угрюмыми и осторожными, и те из них, кто не прошёл через лоботомию, те, кто ещё обладал подобием личности, коротали время, напевая старую песню фермеров, что трудились на суровых химических полях Барбаруса. Их тихие голоса пробуждали далёкие воспоминания, поднимающиеся из отравленного тумана прошлого к настоящему, и Тифон отмахивался от них. Капитан сам не понимал, почему чувствует раздражение, такое, словно по его ободранной коже водили наждаком.
В правой руке он сжимал длинное древко Жнеца, силовой косы, полагавшейся первому капитану, и задумчиво потирал рукоять, радуясь весу, наваливающемуся на руку. Коса казалась ему якорем, возвращающим в настоящее, и не давала мыслям унести его слишком далеко.
