Хорак выбросил этот образ из головы, продолжая идти, как шёл всегда, даже тогда, когда был безымянным. Переставляя одну ногу за другой, тяжело опуская на мерзкую землю древко косы.
Всю ночь они скрывались от штурмовых кораблей, пролетавших над головами каждый час. Судя по отзвукам двигателей, лесную зону прочёсывали три или четыре корабля. Один подошёл очень близко и заставил их не двигаться, выключив броню и едва дыша, но затем исчез во мраке, продолжая прочёсывать лес прожектором.
Издалека доносился рокочущий грохот – характерный знак приземления войск. Они не видели неба с тех пор, как скрылись под переплетениями крон, но Хорак знал, что корабль охотников всё ещё висит там, словно новая звезда, всё ещё кружит по низкой орбите, прочёсывая поверхность авгурами.
Поход был тяжёлым, но он только радовался этому. Хорак упивался тем, как ноют его геномускулы, и чувствовал лишь удовольствие от запаха, проникающего сквозь фильтры шлема. Перед лицом истинных ядов сдавались любые механические творения Терры, и лишь его барбарусское тело могло выдержать их, перенести отраву, сдержать и сделать бессильной. Вот чем они занимались с самого начала, вот в чём они были лучшими. Пусть Гвардейцы Ворона прыгали из тени в тень, а Кулаки строили, словно боги, но они бы не выдержали всепроникающей и никуда не спешащей злобы миров, ненавидевших любую смертную чистоту.
Хесч шёл рядом с ним, напоминая об обмане, словно ноющая рана. Во время перестрелки он получил попадание, и теперь сильно хромал. Даже упрямый второй в отделении видел смысл в том, чтобы отступить в место, где не сможет сражаться в полную силу никто, кроме сынов Мортариона. И потому на какое–то время он перестал сердито задавать вопросы, и теперь шёл как все: опустив голову, водя плечами, тяжело шагая по колено в маслянистой жиже, липнущей к броне. Подавленные и безмолвные братья замыкали колонну.
Спустя четыре часа настал рассвет – на горизонте появилось мутное белёсое пятно, едва видное сквозь заросли, освещавшее серый мир исходящих паром папоротников. Уровень земли начал повышаться – сначала медленно, а затем всё резче, пока, наконец, они не вошли в извилистые болотистые теснины, заросшие шипами и бурьяном длинной с руку. Спустя ещё два часа Хорак приказал остановиться.
По обе стороны от них вздымались похожие на башни блестящие скалы, заросшие цепкими зелёными лозами. Впереди дорога резко заворачивала влево за узкой расщелиной между непроходимыми джунглями. Вид сверху закрывал нависший утёс, вид сбоку – скалы. Открытым был лишь путь, по которому они пришли туда, и с такой позиции можно было держать под прицелом петляющую внизу тропу.
