— Они падают, — монотонно продолжала я. — Роса стекает по их лицу. Плоть истончается, но они еще способны мыслить и осознают, что с ними происходит… Они способны слышать. Что же они слышат? Например то, что однажды я нашла в траве кучку проржавевших насквозь медальонов с надписью «Пурис омния пури». Там, рядом, догнивали остатки алых шёлковых плащей.
У Сени заклокотало в горле, он понял, наконец, что это не сон и не иллюзия. Я отвернулась, посмотрела на лес.
—…Здесь многое сохраняется надолго, только не тела. Что же дальше? А, им многое открывается… к ним подходят убитые ими и говорят с ними… Что же они говорят?
— То, что нужно было стрелять в голову, — мстительно произнесла Аглая, наклоняясь над своим убийцей.
ГЛАВА 11
— Я испугалась, — сказала я. — Я так испугалась!
Аглая молчала. Ветер бродил в ветвях, раскачивая золотые игрушки. Колыбель играла свою древнюю мелодию. Прямо над моей головой раскачивался и звенел единорог с сапфировыми глазами. Я вспомнила Сеню и его последний взгляд.
— Того, что ты не выживешь, того, что Холмы не пустят меня больше сюда, — продолжила я, предупреждая вопрос Аглаи, — того, что я теперь тоже убийца.
Я знала, что скажет Аглая, но все равно хотела это услышать. Хотя бы для того, чтобы ее голос еще раз напомнил мне: это не сон, она жива.
— Ты ничего такого не сделала, — тихо сказала Аглая. — Он сам этого хотел. А Холмы вынесли приговор. Две тысячи лет люди живут, вернее, пытаются жить по завету «прости ближнего своего, что бы он ни совершил, даже своего врага – прости». Но Холмы искупления древнее. Они не видели прихода Всепрощающего, они не знают, что можно простить. Их принцип – око за око, жизнь за жизнь. И все же… почему они не убили Крысака?
— Я договорилась с ними. Обещала, что все будет по-другому. Киприянов выпил воды из Грота Забвения. Сам.
— Сам?! — Аглая еле слышно охнула.
— Да.
Я вспомнила требовательный взгляд и дрожащую руку Киприянова. «Дай! Хочу забыть!»
— Физически ему стало легче. После того, как мы вернулись. Он ничего не видел, не видел… как Сеня…. но все понял.
— Что же с ним будет?
— Он будет жить. Не знаю, сколько. Наверное, достаточно, чтобы что-то понять. Я почему-то верю, что он поймет…Прослежу за этим, ведь я обещала Холмам. Видишь, все меняется, и Холмы тоже. С Киприяновым Антон. Ему уже лучше, ранение оказалось неопасным. У них много времени, чтобы познакомиться заново.
— Расскажи, я ничего не знаю… не помню.
Я вздохнула:
