Мы вместе поели, а потом она уговорила меня после обеда посмотреть телевизор.
Сработало прекрасно (хотя это было последнее, что я хотел сделать), потому что это позволило преодолеть некоторую мою сдержанность, когда я чувствовал, что она была достаточно отвлечена.
Она смеялась над каким-то ужасным реалити-шоу, когда небрежно попросила меня размять ей шею.
Привязанность к цели, которую я мог бы совершить, я нашел. Это был хороший способ сломать меня. Я приложил все усилия, чтобы растереть ее шею и плечи, пока она не превратилась в безвольную лужицу на моих ноющих коленях.
Наконец, она со смехом убрала мои руки и положила их себе на плечи, чтобы медленно поцеловать каждый из моих суставов.
– Ты ведь ничего не делаешь наполовину, правда? – с нежностью спросила она.
Этого я не делал. Она попала точно в цель.
Я зарылся лицом в ее волосы и поцеловал ее в висок. Но я уже освоился с этим танцем любви. Это уже начинало казаться более естественным.
- Должен тебе сказать, я надеюсь, что это не единственное шоу, которое тебе нравится, - сказал я ей, спустя несколько часов после нашего марафона ужасного реалити-шоу.
Она повернулась и улыбнулась мне.
– Конечно, нет, но я не хочу включать ничего слишком увлекательного. Должна признаться, что я немного эгоистичная в плане внимания, когда дело касается тебя, и я хочу, чтобы ты полностью сосредоточился на мне.
Мои глаза чуть не выскочили из орбит.
– Я не знаю, какое шоу на планете, по-твоему, может отвлечь меня от тебя. Я даже не могу обмозговать эту мысль.
Она пожала плечами и глубже забралась ко мне на колени.
На мою совершенно очевидную эрекцию.
- Значит, мы смотрим это дерьмо только для того, чтобы я обратил на тебя внимание? – спросил я скептически. Она не могла действительно думать, что ей нужна такая уловка, чтобы заставить меня сосредоточиться на ней… не так ли? Я считал ее гораздо более наблюдательной.
- Это не повредит.
Я укусил ее за шею и погладил. Я бы показал ей сосредоточенность.
Я достиг своего предела несексуальных прикосновений.
Как будто она знала, и мне даже не пришлось говорить об этом, она включила музыку, какую-то знойную песню с тяжелым ритмом, с певицей, напевающей некоторые из самых непристойных текстов, которые я когда-либо слышал.
- Она только что сказала, что он кончил прямо на ее наряд? – Спросил я, чувствуя себя старым и немного медлительным.
Она хихикнула.
– Да. И он даже не принес полотенце.
Это вызвало у меня удивленный смешок, но она пошевелилась, выгнула спину, и смех оборвался.
