- В кегли не умеет.
- В крикет не умеет.
- И держу пари, писать тоже не умеет.
Джордж дрыгнул ногами, стряхивая с себя песок.
- Нет, умею.
- Плавать умеешь?
- Бегать умеешь?
- В кегли умеешь?
- Не приставайте к нему, - сказал Дэн.
Они подтащились ближе к нам. Море теперь быстро убегало от берега. Брэзелл погрозил пальцем и сказал с полной серьезностью:
- Нет, правда, Коклюшка, ведь ты удивительный? В самом деле удивительный? Сразу отвечай: да или нет.
- Твердо: да или нет, - сказал Скелли.
- Нет, - сказал Джордж. - Я умею плавать, я умею бегать, я умею играть в крикет. И я никого не боюсь.
Я сказал:
- Последний семестр он шел вторым в классе.
- Вот и удивительный. Шел вторым, значит, и первым может. Хотя ничего удивительного тут нет. Коклюшка должен идти вторым.
- Ответ на наш вопрос получен, - сказал Скелли. - Коклюшка человек удивительный.
Они снова затянули свою песню.
- Он здорово бегает, - сказал Дэн.
- Так пусть докажет. Мы со Скелли пробежали утром всю отмель до самого Россилли. Правда, Скелл?
- Всю как есть.
- А Коклюшка так может?
- Могу, - сказал Джордж.
- Ну так беги.
- Не хочу.
- Удивительный Коклюшка бегать не умеет, - затянули они. - Бегать не умеет, бегать не умеет.
Вниз по склону, взявшись под руки, спускались три девочки - все три светленькие, в коротких белых штанишках. Руки, ноги и шеи у них были шоколадного цвета. Когда они засмеялись, я увидел, что зубы у всех троих очень белые. Как только они ступили на отмель, Брэзелл и Скелли сразу перестали петь. Сидней откинул волосы назад, небрежно поднялся с песка, сунул руки в карманы и пошел к девочкам, которые стояли теперь тесной группкой, золотистые, загорелые, делая вид, будто любуются закатом, теребя свои шарфики, улыбаясь друг другу. Он остановился перед ними, осклабился и взмахнул рукой.
- Здравствуй, Гвинет! Ты меня не забыла?
- Ишь, какой кавалер! - шепнул Дэн и, кривляясь, взмахнул рукой в приветствии Джорджу, который все еще не сводил глаз с отступающего моря.
- Ах, какая неожиданность! - сказала самая высокая девочка. Хорошо заученными, легкими движениями рук, будто одаривая всех цветами, она представила Сиднея своим подружкам - Пегги и Джин.
Толстушка Пегги была слишком вертлявая для меня, да и ноги как тумбы и стрижка мальчишеская, эта пусть достается Дэну. Сиднеева Гвинет девица шикарная, ей, наверно, все шестнадцать, чистюлька и недотрога, как продавщицы в магазинах Бена Эванса. Но Джин, застенчивая, с кудряшками цвета сливочного масла, - эта как раз для меня. Мы с Дэном не спеша подошли к девочкам.
