§ 230. Роман есть эпопея, в которой, однако, не изображается отдельное происшествие, а начертывается целая характеристическая история человечества в известном веке и на известной степени образования. Почему он объемом, разнообразием сцен, эпизодами и проч. не только равняется с эпопеей, – даже превосходит ее, останавливаясь на всякой черте, которая может объяснить какое-либо событие или явление. Но все объяснения свои заимствует он из господствующего здесь начала свободы, то есть из первоначального образа мыслей и чувствований героя, ибо роман есть история героя, которая в его лице сосредоточивает всю занимательность и которая там, где развитие предоставляется не руководству высших сил, а собственным способам и естественному ходу человечества, удаляет все чудесное, дозволяя разве случаю занимать иногда его место.
§ 231. Если в романе преобладает внутреннее начало свободы и все явления происходят из особенного свойства действующих лиц, которое в эпопее едва ли не исчезает перед всемогуществом судьбы; то роман одного рода с драмой. Но а) драма движется более в характерах и деяниях, роман более в помыслах и происшествиях, кои так же замедляют ход развития, как драма ускоряет оный; б) в драме судьба устремляется против самостоятельности героя, в романе уважает ее; наконец, в) роман еще менее, нежели драма, позволяет ограничивать себя тремя единствами; объемля целость истории, он свободно парит над всеми временами и пространствами.
§ 232. Но где поэт изображает более помыслы и страдательные явления души, нежели деяния и подвиги, там он всего натуральнее приводит своего героя в лирические положения, в которых дозволяет ему изливать даже особенные, нераздельные чувствования его души, хотя бы они принадлежали не к идеальным, а только к возможным и в истории человеческого сердца знакомым.
§ 233. Таков роман как соединение всех родов самостоятельной поэзии, коих, впрочем, область и законы он либо расширяет, либо ограничивает, вообще уравнивает для своих нужд и целей. Ибо он присваивает себе и назидательность относительной поэзии; но, как безусловная целость и всех родов сей последней, предполагает не особенную какую-либо прагматическую или ограниченную, а общую и верховную цель, а) знакомя человека с самим собой и со всем его окружающим, и, б) занимая сердце его предметами нежнейших склонностей, в) воспитывает его для счастия земной жизни, но приводит к тому не иначе как путем опытной мудрости.
