М. Ханеке на этом завершает свой фильм, а нам остаётся додумывать и задавать вопросы.
Как сохранить память о том, что происходило здесь, в пространстве внутри четырёх стен?
Без этой памяти (в том числе и без этой памяти) что-то человеческое мы теряем, без этой памяти (в том числе и без этой памяти) у нас возникает чувство покинутости, мы впадаем в депрессию, мучаемся от одиночества.
Без этой памяти нас охватывает страх смерти не просто как физического распада, но и как исчезновения, после которого не сохранится память о нас.
Но мы не знаем, как сохранить эту память, не просто как семейную генеалогию, а как чувство сопричастности к тому, что будет происходить в мире, в котором нас не будет.
Стена: внутри и вовне.
Разговор об архитектуре возник не случайно. Само эссе в целом родилось из разговоров с внуком (он закончил университет по архитектурной специальности) о том, какой должна быть мемориальная архитектура в наши дни, а «мемориал» в камне или в памяти – прямое продолжение того, что думает и говорит о смерти культура.
Архитектура как деятельность человека создаёт одновременно функциональное и символическое пространство, т.е. пространство в которое можно вчитывать смыслы, реинтерпретировать эти смыслы и передавать их от поколения к поколению.
Роберт Вентури считал, что «стена – архитектурное событие». На мой взгляд, стена более чем «архитектурное событие».
Стена – единица измерения архитектуры, её инвариант, её фрактал.
Стена отделяет то, что там, вовне, от того, что здесь, внутри.
Стена отделяет то, что требует открытости, от того, что прячется в обособленность.
Стена отделяет человека в образе культуры, одежда, осанка, запахи, слова, жесты, от человека, без осанки, без слов, без жестов, человека, который не боится остаться один на один со своим телом, со своим запахом, даже с грязью своего тела.
Стена отделяет человека от пространства, в котором следует говорить, от пространства, в котором хочется молчать.
Стена отделяет человека от пространства, в котором он жаждет, чтобы его слышали и слушали «чужие», от пространства, в котором человек старается, чтобы его не слышали и не слушали «чужие».
Стена отделяет пространство где шумно, от пространства где тихо, но нередко случаются патологии, в пространстве где шумно, где много говорят, никто никого не слышит, никто никого не понимает, настолько, что человек от отчаяния готов покончить с собой, а в пространстве, где тихо, где можно говорить вполголоса, люди переходят в крик, в исступленный крик, настолько лишённый смысла, что человек от отчаяния готов покончить с собой.
