Ко всему прочему, кочевое скотоводство достаточно продуктивно и значительно менее трудоемко, чем земледелие.
Кочевники имели достаточно высокоразвитые ремесла. Они изобрели колесо со спицами, повозку, они достаточно рано овладели бронзой и железом, они изобрели стремена, седло, и многое другое.
При этом мы не говорим про лошадь – казалось бы, неотъемлемый атрибут кочевника, делающий его непобедимым. Все, что мы говорили о боевых преимуществах кочевников, справедливо и без лошади. Многие кочевые народы Африки не владели лошадьми, что не снижало их экспансионизма. Кенийские масаи и южноафриканские зулусы славились своими боевыми качествами без лошадей. Но наличие лошадей делало кочевников просто непобедимыми.
Все это играло на пользу кочевникам. Мобильность кочевых цивилизаций в чем-то сходна с мобильностью морских цивилизаций. Очень много общего в истории викингов и, к примеру, половцев, только вместо моря – степь, а вместо корабля – лошадь. Но, тем не менее, в историческом процессе кочевники, в отличие от мореплавателей, проиграли. Вот почему:
1. Кочевой образ жизни предполагает низкую плотность населения, соответственно более примитивную социальную организацию, что бы ни говорил по этому поводу Лев Гумилев, идеализировавший «Великую степь». Кочевники смогли создать более-менее полноценные государства, только подчинив себе земледельческие общины и включив их в состав своего государства. Но в этом случае кочевники сами со временем становятся земледельцами, мы это увидим далее. Ни одно чисто кочевое общество так и не перешагнуло уровень протогосударства, или «вождества» (разве что монголы, но только с помощью китайских и персидских «учителей» и, при этом, крайне не на долго).
2. Кочевое скотоводческое хозяйство, будучи достаточно эффективным в степном ландшафте, тем не менее, значительно уступает в эффективности всем земледельческим цивилизациям. А это значит, что прибавочный продукт в степи намного меньше. В силу этого, а также в силу их образа жизни, у кочевников не может быть полноценных городов, а именно города являются сосредоточием ремесел, образования, науки, культуры, и, соответственно, центрами развития. «Великие» столицы кочевых каганатов – Итиль, Баласагун, Сарай-Берке, Каракорум – не оставили после себя даже развалин, их местоположение до сих пор точно не установлено. Соответственно, кочевые культуры, по сути, останавливаются в своем развитии, а все новое черпают у соседних оседлых народов. Быт монгольской кочевой семьи времен Чингисхана и в начале XXI практически одинаков.
