Признание временных правительств, которые создавались или предполагалось создать в различных районах России.
Предоставление военной и финансовой помощи этим правительствам.
Основная опора на Украинскую раду, Эстонию, Латвию, Литву, поддержка отдельно и большевиков, и Белой армии.
Передача Кавказа Турецкой республике.
Среднюю Азию сделать подмандатной территорией, возможно протекторатом Англии.
Сибирь отделить и сформировать там свое правительство.
Проект Хауза недвусмысленно и цинично сводился к устранению России из «Большой игры», выступал как международное закрепление грядущего расчленения страны. План был круто сдобрен специями и приправами абстрактных ценностей.
По итогам Версальско-Вашингтонской системы США и англосаксы в целом, опираясь на интернациональный финансовый капитал, обеспечили себе лидерство в европейской экономике. «План Марбурга» вступил в практическую плоскость. Одна из поставленных целей была реализована. Программа Хауза начала XX века не получила своей полной реализации. На путях глобализаторов встала Россия в проекте – СССР. После распада Советского Союза проект Хауза вошел в открытую фазу и начал явно реализовываться неоконсерваторами в виде доктрины унилатерализма, представляющей собой, по сути дела, неовильсонианство конца XX – начала XXI века.
Попробуем разобраться, что заставило американского президента, подталкиваемого и финансируемого из Фонда Эндрю Карнеги, так трепетно и заботливо отнестись к одной из самых ярких и противоречивых фигур грядущей российской революции. Прежде всего, следует отметить, что в этот период Л. Д. Троцкий не был ни прорусским, ни прогерманским, ни просоюзническим политическим деятелем. Троцкий активно выступал с позиций Клуба Марбург за мировую революцию, то есть как интернационалист. Он обладал обширными и прагматичными связями в высших эшелонах интернационального движения в США и Канаде.
Именно в это время у социалистов, большевиков и мирового транснационального капитала была существенная общая идейная платформа—интернационализм. В сущности, следует понимать, что революция и международные финансы не столь сильно противоречат друг другу, если в результате революционной смуты должна установиться централизованная глобальная власть, то есть новый мировой порядок. Международные финансовые тресты всегда предпочитают иметь дело с централизованными правительствами. Банковское сообщество меньше всего жаждет свободного рынка и децентрализованной власти, поскольку это распыляет власть.
