Относительное сближение с миром. Однако огромное большинство христиан, и прежде всего сами руководители, решили иначе: достаточно носить Бога в сердце своем и исповедовать, его лишь в том случае, когда открытое исповедание перед властями оказывается безусловно неизбежным. Достаточно избегать настоящего идолопоклонства; что до остального, то христианин может исполнять всякое честное ремесло, хотя бы приводящее его внешним образом в соприкосновение с язычеством, и должен вести себя умно и осторожно, стремясь к тому, чтобы ничем не запятнать себя, но и не навлечь на себя и на других гонения. Таково было повсюду поведение церкви с начала III века; государство приобрело благодаря этому множество мирных, усердных и добросовестных граждан, не только не доставлявших ему затруднений, а наоборот, способствовавших поддержанию общественного порядка и спокойствия. Что христиане отличались высокою нравственностью, это уже во время Марка Аврелия признавал знаменитый врач Гален. Отказавшись от своего чисто отрицательного отношения к государству, церковь развилась в благотворную для государства силу, служившую его поддержанию и улучшению. Если можно употребить здесь сравнение, заимствованное из современности, придется сказать: убегавшие от мира фанатики, чаявшие будущего небесного града, превратились в ревизионистов существующего строя жизни.
Христианское учение. 2) Христианское учение не заключало в себе никаких элементов, которые должны были бы казаться опасными или хотя бы только нежелательными в глазах государства. Правда, можно было призадуматься над откровением о «Царе», «Христе» – его называли также «императором», но скоро убедились, что откровение это не имело революционного и политического значения. Подозрение в том, что христианское учение побуждает к безнравственным действиям, державшееся в народе в течение целого столетия, по-видимому, лишь в редких случаях констатировалось перед судом. Предубеждение против христианства вызывалось не отталкивающим, но чуждым и непривычным характером этого учения. Догмат воскресения плоти, ожидания гибели мира посредством огня, проповедь о воплощении Сына Божия и рождения Его от Девы, о воскресении и вознесении распятого еврейского «софиста» – все это были «чужеземные мифы и басни», недостойные внимания и, в конце концов, непозволительные, раз они начинали проникать из мастерских ремесленников в порядочное общество.
Но христианское учение состояло не только из этого откровения. На первом плане стояла проповедь
