– Подвинься! Смотри за струей!!!
– Не толкайся!
– Освободи место!
Сержанты орут, замкомвзвода орет, офицеры покрикивают. Такое впечатление, что им доплачивают за крик. Не утро, а зоопарк.
Снова бег, наряды, физо, скучный научный коммунизм и вечная борьба со сном. Мы опять стали однообразной зеленой массой. Одинаковая форма, стрижка, все ходим одинаково, в одни и те же места. Похоже спим, едим, даже надобности свои справляем похоже. От однообразия становится грустно.
Втягиваться в суровые армейские будни тяжело, некоторые думают о том, чтобы написать рапорт об отчислении из училища. Уж очень не хотелось вваливаться в училищную жизнь после вкусной маминой снеди и теплых домашних перин. Такие мысли были и у меня, это так называемый «послеотпускной синдром» или, как говорят сейчас, – легкая депрессия.
Лежу на панцирной кровати и долго не могу заснуть в первые ночи после отпуска. Думаю обо всем и сразу, в голове рой мыслей. Основная заключалась в том, чтобы дослужить на срочной и побыстрее домой. Впоследствии от шальных мыслей отговаривают родители и товарищи по службе.
Военное училище – это не ПТУ, а достаточно влиятельный институт общества, лифт, трамплин, позволявший парням из глубинки обустроить свою жизнь и, возможно, подняться к властным структурам и партийным должностям. Кроме того, зарплата у лейтенанта после выпуска составляла солидную сумму. Содержание по воинскому званию, оклад по должности, надбавки, пайковые образовывали сумму от 250 до 300 руб., когда средний показатель в стране находился в районе 140 руб. Закусив удила училищной жизни, идем дальше…
Первый наряд после отпуска. Суточный наряд назначается для поддержания внутреннего порядка, охраны вооружения, боевой и другой техники и боеприпасов, помещений и имущества части, а также для выполнения других обязанностей по внутренней службе. Нарядов существует великое множество, я банально заступаю дневальным по роте. Со мной еще три горемыки: Волков, Мелузов и сержант Пухтеев с 33 взвода.
Принимаю туалет, холодный кафель, запах хлорки, блестящие белые писсуары. Курсант, которого я менял, – Максимчук, из моего взвода, сосредоточенно давил прыщ на носу, стоя перед мутным сортирным зеркалом. Туалет вообще в жизни курсанта занимает важное место хотя бы потому, что это единственное место, где можно уединиться. В туалете около 10 кабинок, где курсанты, сидящие в позе орла над очком, пишут на его стенках важные накопившиеся мысли, например: «Сержант (Пупкин) – мудак», «Ротный – жопа». Или банальные присказки: «Остановите землю, я выйду!», «ПВ – щит Родины, остальные войска – шурупы в нем», «Если ты курсант – гордись, если нет – радуйся». Много фраз, связанных с отпуском: «До отпуска осталось 126 дней» или «Отпуск неизбежен, как крах империализма». Прямо стена плача, а не стены туалета.
