– Ты молодец, – похвалил Степан. – Так что у тебя с братом вышло? Квартира чья? Может, с ним поговорить по душам?
– С ним по душам – сразу в рыло. А я воевать не хочу. Какой ни есть – а мать у нас одна была. Он утверждает, что ему квартиру мама обещала, как старшему, что он настоящий продолжатель рода, а не я – «жирный, черномордый ниггер». Конечно, мне жильё нужно, но он не отступится, если надо, и убить может. Выходит, либо я, либо он. Мне такой выбор не нужен.
Светка, до этого момента молча слушавшая разговор, вдруг перебила:
– Ты много думаешь! Нечего церемониться с ним, воюй за квартиру. Поверь, Захар, вот тут поживёшь в холода и мнение свое бы-ыстренько поменяешь. У нас зимой плюс десять – не больше.
Дед встрепенулся, отнял от уха тихо работающий радиоприёмник и выдал:
– Тётя Рива, тётя Рива, а шо такое общественное мнение? Общественное мнение, Марик, – это мнение тех, кого не спрашивали. Так вот, тебя и меня не спрашивали покамест, Светик-семицветик. Видишь, у парня какая ситуёвина – либо жить, как мышь в норе, либо брата убивать. Последнее дело, когда брат на брата. Вон в гражданскую, да и в Отечественную… А сейчас в Чечне? Ты хоть понимаешь, что советуешь? Лежи уж смирно. Раньше выздоровеешь, раньше бабке помогать начнёшь. My you understandlich – verstndlich me?>2
– А что ты, лингвист, предлагаешь пацану? Так жить? Ни толком помыться, ни позаниматься в этой норе. Ты об этом подумал, великий гуманист? – Светка неожиданно резво вскочила с дивана, дотянулась до торшера и пододвинула его к себе. Повернула абажур, открыла книгу и принялась читать.
Оставшийся в тени дед недовольно хмыкнул, но спорить не стал.
Захар вдруг задумчиво протянул:
– Да всё равно в стране давно идет война – брат на брата. Убить или не убить – не такая уже большая разница получается. Все к этому давно привыкли. Ненавидит брат меня остервенело. Значит, война не только по телику. Хоть убегай, куда глаза глядят. Откуда мне знать, может, сейчас ещё и не самое печальное дело происходит. Хотя такое время, что незамаранным остаться невозможно.
Бабзин подошла к столу и поставила на него две большие упаковки:
– Молодец, Захар, философ. Главное – рис и макароны догадался притащить. Там, в ящике, я ещё чай видела и какую-то пачку, но не пойму, что в ней. Вообще, народ, надо нам обсудить наше житие-бытие. Мы, ежели какое-то время вместе тут будем обретаться, так и о финансах нужно подумать. Как покупать продукты будем, кто принесёт, деньги опять же… Да много чего. Вот завтра борщ кончится. Картохи дня на три. Степан, как считаешь? Ты с нами останешься?
