Усевшись рядом со старшим братом на стул, он обращался только к нему. Чем больше говорил младший брат, тем больше раздражались старший и средний.
– Вы что больные? – удивленно спросил Владимир Иваныч, после того, как ему сказали идти спать.
Все это время я отказывался понимать происходящее. Разум сильно ослаб и я чувствовал, что мной начали руководить инстинкты. Я сидел неподвижно, трепеща от ужаса. Слова: «Вы все больные», сошедшие с уст младшего брата, показались мне такими истинными, что я действительно посчитал нас за сумасшедших.
– Тут один человек больной – человек пьяный, – спокойно сказал дядя Петя. – Иди спать, Вова.
– Стойте. А почему вы на меня наговариваете?
– Потому что ты неправильно говоришь, – сказал старший брат.
– Я могу говорить все, что хочу.
– Хорошо, хорошо, только иди спать, Вова, – повторил дядя Петя.
– Нет! Ну вы больные, – радостно сказал младший брат, и захохотал. Все это время он говорил медленно и неразборчиво. – Вы все больные… Смешно… Смешные вы…
– Слышишь, что я тебе говорю? – сдержанно сказал Еким Иваныч.
Младший брат хрипло засмеялся и повторил:
– Смешные вы, ребята…
– Ну все, Вова, иди поспи.
Младший брат не собирался уходить. Опьяненная голова готова раскрыть все тайны своей души. Он рассказывал бессвязно о всем том, что его волновало. Видимо об этом он не решался говорить на трезвую голову. Он обсуждал каких-то людей, обвинял всех о ком вспоминал. Он прямо-таки жаловался на свою судьбу и винил во всех бедах своих братьев и не знакомых мне людей.
Долго бы он еще разговаривал… Но старшему брату все это осточертело. Я видел в его глазах искорку злобы. Он резко встал, взял за руку брата, как маленького щенка, и хотел было отвести его спать. Но тот оттолкнул Екима Иваныча и переменился в положении. Он выглядел как человек, готовившийся отбивать удары.
Старший брат стоял напротив младшего и взволнованно пытался ему растолковать, что нужно идти спать. Чем больше он увещевал его, тем больше краснело и кривилось от ярости и злобы лицо младшего брата. Было слишком несообразно видеть огромную, более спокойную, чем возбужденную фигуру старшего брата, и маленькую, хилую, разгоряченную, готовую ко всему фигуру младшего брата. Казалось, что все должно быть совсем наоборот. Мне, почему-то, хотелось поменять их местами.
Я чувствовал, что сейчас произойдет что-то необратимое. Я не знал, как поступить в такой ситуации, чтобы помешать этому; тем более я боялся влезть в чужие семейные отношения, и получить незаслуженное унижение.
