— А он тебе зачем?
— Так он Милли вызов бросит на поединок, — вот теперь и я улыбался, представляя эту картину.
— Что?! Зачем?! — Милли выглядела так, как будто на неё ведро холодной воды вылили. — Ты вообще в курсе кто он такой? Гвардеец, потомственный аристократ, щитоносец в энном поколении. Архимаг верхней ступени, да мне просто нечего ему противопоставить. Я даже на поединке с нашим щитоносцем не смогла справиться.
— Ты справишься, — на что она скептически на меня посмотрела. — Потому что у тебя другая задача. Раскрыться полностью. Ты закрываешься от окружающих, боишься, что они узнают твои секреты, всё, что у тебя на душе лежит.
— Ты стал менталистом?
— Но тебе не этого нужно бояться, — проигнорировал я её вопрос. — А того, что окружающие действительно никогда этого не узнают.
— Он как могучий дуб и ты думаешь, я смогу его вырвать с корнем?
— Ты меня всё так же не слышишь, — покачал я головой. — Тебе не нужно его вырывать с корнями, хотя ты и это можешь, тебе нужно сделать так, чтобы этот дуб стал твоим домом и защитником. У тебя свой путь. Есть люди, которые любят всё живое от малого до великого, ты одна из них. Там где другие ломают кости, чтобы добиться своего, тебе достаточно попросить и протянуть руку, и ты получишь желаемое. Злой кулак не бьёт по улыбающемуся лицу, тебе эта пословица о чём-то говорит?
— Нет!
— И мне не говорит, потому что у меня это не работает. А ты проверь. Сделай так, чтобы он сам сдался, как недавно эльф на дуэли с тобой. Помнишь? А ведь он был сильнее тебя, пусть психологически подавлен, но сильнее ведь. И заметь, он единственный кто сдался среди них. Сделай так, чтобы у Адхама и мысли не было нападать на тебя.
Милли удручённо покачала головой.
— Могучего дуба, которого ты опасаешься, совершенно легко может одолеть трехлетний ребёнок с учебным мечом, подумай об этом.
Ар с Карой ушли искать этого Адхама, будь он не ладным и поводыря.
— Он никогда не сдастся. НИКОГДА. Он же гвардеец! А я кто? И зачем ему сдаваться? Да ему даже вызывать меня на поединок будет зазорно, а тут сдаться. Он порой такой наивный, как тот самый трёхлетний ребёнок.
— Папа добрый.
— И ты туда же.
— Шиару пощадил. Теперь вот Ликкану. Шиара стала самой преданной ему орчанкой. Ликкана тоже будет, если выживет.
— Ты вообще это к чему сейчас говорит?
— Когда Адхам сдастся, пощади его.
Милли нервно рассмеялась и даже слёзы появились на её глазах.
— Хорошо, — чуть повысила она голос, так как Катя уже уходила, — если он сдастся, то я его пощажу. А ты что скажешь? — спросила она Эллу.
