Мне всегда казалось это странным. Просто потерпи, и я улечу, раз ты не слышишь того, что я хочу донести. А если вы не способны избавиться от нас, вы слепы, без обоняния – зачем мучиться, если урон для вас столь незначителен.
Ответь мне?
5
Мы против этого боремся всегда. Ничто не должно нас стеснять.
Если и есть сила, чье влияние на нас абсолютно, то мы уже стерли ее из своей памяти.
Мы можем все, а потому давим вас, травим газом, чтобы это доказать.
Но мне до этого нет дела, поэтому продолжай и поскорее со всем этим закончим.
6
Хорошо иногда притаиться, усевшись на какой-нибудь листик или потолок, и ждать.
Существо знает, что я здесь, что затаилось и вовсе не улетело, думает о том, что я в свою очередь что-то задумал, и это только помогает мне. Волны выделений становятся отчетливее вокруг меня.
А после все кончается именно так, как ты говорил. Существо сникает и остается в открытом положении. И я получаю то, зачем прилетел.
Но есть одно «но»… Ты.
Ты понимаешь, что все так должно быть. Именно ты построил клетку из пальцев, в которой мы всегда рассказываем свои истории, а ты платишь за это своей собственной кровью.
А ведь ты все-таки прав, каждая новая история похожа на предыдущую.
Зачем это все?
7
Потому что у меня есть выбор, я могу все изменить.
8
Сегодня я не укушу тебя, а завтра прилечу вновь с моим ответом. Отпирай клетку.
Паутина, разветвленная и обширная.
Она питает меня, дает мне возможность жить. Но, как и многое, она таит в себе угрозу – кровеносного паука.
1
Уплотнение на руке. Оно твердое и на ощупь наполнено чем-то упругим. Думаю, что это яйца этого паука, которые он постоянно откладывает в моем теле. Одни чуть больше, другие меньше – с ними ничего нельзя поделать, а только надеяться на то, что из них не вылупятся новые кровеносные пауки.
Эти коконы неразрывно связаны с моей кровеносной системой, а потому механически их не отделить без ущерба для меня.
2
Сам же кровеносный паук неуловим для меня.
Он постоянно передвигается по моему телу. Если он это делает по артериям и другим крупным сосудам, то я практически не чувствую этого.
Но иногда он доставляет мне неудобства и даже боль, когда проползает в более мелкие сосуды, еле втискиваясь в них. Это место тут же взбухает и становится иссиня фиолетовым. Притронуться к этому месту никак не удается, потому что паук тут же, чувствуя мое приближение, скрывается в привычных ему артериях. Да и заползает он в несвойственные ему уголки моего тела обычно ночью, когда я сплю.
