- Я еще не говорил с м-ль Тусси. - сказал Жак. - Я должен уведомить ее.
Он купил телефонный жетон и вошел в кабину.
- Я ждала твоего звонка, - сказала Жаннина. - Я не решилась уйти.
Как накануне у телефона, он закрыл глаза. Ее молодой и чистый голос действовал, как компресс на его разгоряченную голову. Жак моментально забыл свои заботы и стал думать только о молодой женщине.
- Как ты провела ночь?
- Плохо. А ты?
- Тоже не очень хорошо.
- Ты нашел выход из положения?
- Еще не нашел.
Почему он должен вдаваться в подробности? Это была не ее проблема.
- Сегодня я не приду, любимая. Могу ли я позвонить около семи часов?
- Если хочешь. Я буду весь вечер дома.
Он тихо сказал:
- Целую тебя, любимая.
- Я тебя тоже.
- Целую тебя очень и очень крепко.
Он пошел обратно к столу. Роджер ушел, предоставив ему оплатить счет. Жак купил пачку сигарет. На улице холод охватил его. Возбуждение от алкоголя сменилось депрессией. Тридцать тысяч франков казались ему недосягаемыми.
- Трудно, но возможно, сказал ему вымогатель.
Жак охотно сказал бы ему: "Но это невозможно! Невозможно! Все счета будут тщательно проведены. Будет вынут из кассы последний франк, чтобы купить фабрику белой кожи. Как вы не можете понять, что я ничего не имею вообще ничего.
К чему бороться, когда с самого начала все было потеряно?
Все ли? Нет, не все. Было потеряно состояние, но не любовь. Во тьме его депрессии засверкал огонек, лампа в конце туннеля, показывающая выход из него. Он немного успокоился. Разве не ждала его Жаннина, преданная и любящая? Да, действительно, почему бы не быть этому истинному счастью?
8
Желто-красная кабина подвесной канатной дороги скользила над Сент-Лауренсом. Однако солнцу не удавалось согреть старые домишки, замершие и прижимавшиеся друг к другу. Казавшиеся совсем низкими.
С высоты своего постамента неустрашимый Ксавье Жувин устремил свой бронзовый взгляд на маленькую, местами покрытую грязным снегом площадь.
Жак бросил на статую ненавидящий взгляд, словно считал его причиной своих неудач. К концу первой половины дня, сравнивая приходы и расходы, Жак не смог освободиться от мыслей о тридцати тысячах, которые были столь же недоступны, как неприступные горные вершины. В поисках возможности получения денег, он подумал о своей матери.
Мадам Меллерей получала порядочную пенсию, была бережлива, как муравей и имела еще кое-какие небольшие источники дохода.
Он закончил часть работы с тем, чтобы сразу же после обеда мог уехать из Монтефло.
