- Во всяком случае, без миллионов твоей жены.
Он не обратил внимания на сарказм.
- Без нее я ничто. Мы оба ничто, ты и я. Сейчас я могу тебе помогать - понемногу каждый месяц, это не тяжело... Хотя бы оплатой за наем твоей квартиры. А с тем, что ты зарабатываешь маникюром.
Он объяснял ей, уговаривал, доказывал... Он говорил много, чтобы подавить свой стыд, который пробуждался от сознания своей трусости.
Он слишком много говорил.
Жаннина положила ему руку на рот и пробормотала, не скрывая своего разочарования.
- Я знаю наперед все, что ты хочешь сказать.
Он еще больше застыдился.
- Ты на меня не сердишься?
- Боже мой, почему я должна на тебя сердиться?
Она не противилась, когда он прижал ее к себе, однако, тело, находящееся в его объятиях было пассивное, бесчувственное.
Вдруг его охватило желание зищитить ее от всего, что ей угрожало, от всех и в том числе от самого себя. Может быть это произошло под впечатлением беззащитности, которую она вызывала. Он любил ее, как дорогую хрупкую фарфоровую безделушку. Он влюбился в нее, он все еще любил ее, ибо она была слабее его.
- Доверься мне.
Как хорошо иметь кого-то под своей защитой. Он обманывал самого себя, опьяненный своими словами.
- Я найду выход. Вот увидишь, любимая, все будет в порядке.
Он почувствовал, как ее тело снова ожило и ощутил радость. Его энтузиазм разгорался.
- Я не допущу, чтобы этот мошенник разлучил нас, - сказал он, целуя ее.
Они долгое время пребывали в целомудренных объятиях. Где-то поблизости башенные часы пробили половину шестого. Чары были нарушены.
- Я должен отправиться обратно в Сен-Лауренс к своей машине, - сказал Жак, - Я могу подвезти тебя на такси.
- Куда?
- К твоей клиентке, конечно...
Она хлопнула себя рукой по лбу.
- Боже мой, я совсем забыла.
Она скрылась и через несколько минут вернулась в белых ботинках и пальто из гранатово-красной шерсти. Волосы она подвязала платком цвета своего платья - голубым.
- Мой чемоданчик, пожалуйста.
На лестнице было тепло, как дома. Тем сильнее они ощутили холод, когда вышли на улицу.
Наступила ночь, холодная и неприятная, несмотря на уличные фонари, которые не могли смягчить это впечатление.
Жаннина высоко подняла меховой воротник пальто и надела мягкие теплые перчатки, последний подарок своего возлюбенного.
Легким протестующим жестом выдала она свое удвиление, когда Жак взял ее под руку. В первый раз разрешил он это себе в Гренобле. Сегдня вечером он сделал это из-за упрямства, чтобы доказать - в основном самому себе что у него есть мужество.
