Однако,вернёмся к нашим баранам.Парни пили,пели и плясали-мысли их были далеки от вышеописанных.К ним присоеденялись различнейшие субъекты,приводили с собой каких-то девиц («красавиц»,как на подбор – благо водка лилась рекой,как говорится:
–Не бывает некрасивых женщин,бывает мало водки…),право на участие в попойке как-то само-собой установилось на бутылке водки.Кто-то приходил,кто-то уходил,неизменен был только основной состав – Ахан с сотоварищами и гигант Отай,с которым они к концу дня даже побратались,предварительно успев (уже в шутку),поборотся,заключая друг друга в пьяные объятия,не говоря уже о дифирамбах,которые они без устали пели друг другу и девушкам.Ахан и думать забыл о вопросах про Синильгу,призрак чуть не лишивший его рассудка однажды,поначалу вертевшихся на языке.От шумного,ярко-красочного,насыщенного действия,на другой день у Ахана остались лишь смазанные,блеклые воспоминания и головная боль.
Пробегаясь по заросшим бурьяном тропкам,он остановился как вкопанный у древней скамьи под не менее древним столбом с сохранившейся и тускло светящей сверху лампой.Продолжая совершать махи руками он пытался поверить в реальность представившейся ему картины: некий субъект ничем не примечательной наружности,расположился на скамье в позе «лотоса».Шокировало то,что лицо и другие открытые участки тела были покрыты шевелящимся серо-коричневым «ковром»,присмотревшись к которому Ахан разглядел сотни,может тысячи комаров-разбухающих и постепенно принимающих багрово-бурый оттенок.
–Поздновато для кровососов.-отметил А.,подразумевая пусть лето,но всё-же «бабье».Судя по неподвижности стоика тот был далёк от реалий внешнего мира.Время от времени,какое-нибудь отяжелевшее насекомое с трудом отрывалось и неспешно улетало,а его место занимало другое-тощее и голодное.Непреодолимое желание,схожее с тем,что заставляет детей сдирать коросту с заживающих болячек,привело его в действие:он несильным шлепком кистями обеих рук по щекам страстотерпца отправил сотни кровососов к их предкам.Липкое месиво из их раздавленных телец и содержимого их желудков обволокло его ладони.Он с омерзением всматривался в буро-пепельную массу с резким запахом крови,как вдруг его пронзило от кончиков пальцев на ногах до корней волос на голове горячей волной-это было так неожиданно,что ему само-собой вспомнилось одно из положений буддизма:
–От каждой сорванной травинки сотрясается Вселенная!
Всё вокруг изменилось-щебет утренних пташек потерял звонкую тональность,стал глуше и заунывнее что-ли…Картина,представлявшаяся ему раннее тоже как-то изменилась,всё приобрело синеватый оттенок ультра-фиолета.Он вроде был там-же,но не тем-же…Главное – это сильное стремление бежать в поисках съедобного,дабы отнести его в Дом.Почему-то он знал,где находится это громадное сооружение,ощущал его теплоту,силу и величие.Мысли,занимавшие его ранее как-то потускнели,отошли не то,что на край, даже на «захолустье» сознания.Повинуясь уже не поддающемуся контролю желанию,он побежал-это далось легко и приятно,гораздо более приятнее,нежели в бытность человеком (он начал понимать,что уже не является «венцом творения»,с трудом ворочая неподдатливыми,громоздкими и малопонятными мыслями,которые,к тому-же,потеряли свою значимость).Заросли гигантских растений оказались травой,которую совсем недавно,он попирал подошвами кроссовок,а деревья,видневшиеся вдали,были невообразимо большими.Громадным напряжением всех своих душевных сил,он заставил себя остановиться и сконцентрировался на одной мысли,нить которой всё время стремилась ускользнуть из экрана сознания,что-бы ворочаться вдали,вместе с валунами других неясных мыслей:
