Колясочница | страница 2
С первых дней ближе всех мне стала Клавдия Петровна. Старенькая, чуткая женщина, около шестидесяти лет на вид. Темноволосая, местами проглядывали седые волосы. Она смотрела за всеми и всегда была рядом. Иногда занималась индивидуально с любым из нас, если у кого-то были проблемы с успеваемостью. Не редко уезжала домой и оставалась в интернате с ночевкой. У нее была своя комната, ее она называла уголком своего дома. Мне нравилось проводить там с ней время, особенно когда она читала сказки. Из всех прочитанных рассказов, мне больше нравилось слушать про «Дюймовочку». Она такая же как и я: маленькая, добрая и отважная. Появилась из ниоткуда. Прошла такой долгий путь препятствий и обрела дом, а с ним и титул королевы эльфов! А сказка про «Красную шапочку», больше вызывало настороженность к обычным вещам, да и к тому же, вот появлюсь я у бабули, точней Клавдии Петровны, а там серый волк? Я даже ничего сделать не успею. Хорошо то, что я не красная шапочка. Интересно, если в маленькой комнате так просторно и уютно, то как у нее на самом деле там? Дома? Наверняка у нее есть любящие ее люди: друзья, дети и внуки, семья иначе говоря. Но за этот период времени не наблюдала, чтобы к ней кто-то приходил, а большую часть времени она всегда с нами. А вот специализированные учителя не были заинтересованы в успеваемости сирот так, как она, хоть и была на должности директора, то насильно заставить не могла. Поэтому дети любили и уважали за то, что она делала.
Я во многом отставала в развитии. Из-за того, что она уделяла мне больше внимания чем другим, то порой мои сверстники игнорировали меня, когда мне нужна была помощь от любого из них. Меня обижали и отбирали еду, если рядом не было взрослых. Несмотря на то, в каком положения я находилась, бывало и пинали. Временами меня закрывали в туалете, и я не могла выбраться оттуда самостоятельно, пока кто-нибудь из взрослых не придет. В основном вызволяла Клавдия Петровна, но рассказывать ей о проказах других, я не могла. Мне хорошо знакома боль, как душевная, так и физическая, возможно из-за этого и жалела их, тем самым выдерживая все обиды в свою сторону.
Когда мне исполнилось восемь, то очередная пришедшая весна вселяла мне надежды на то, что меня удочерят и заберут в семейный дом, где я смогу любить тех, кто захотел меня принять такой, какая я есть, а в ответ буду любить еще больше. Нет, мне было не одиноко там, но иногда хотела произнести заветные слова: «Мама» и «Папа». Последние несколько недель чувствовала наблюдение за собой. В основном его ощутимость присутствовала в столовой или игровой комнате. Но стоило мне повернуться, и чувство контроля испарялось, будто протянутых ниточек зрительности и не было.