Первобытный азарт сияет в них безудержным огнём!
Наверное, вы мните себя охотниками неведомых джунглей, изловивших хитрого хищника, повадившегося таскать тёмными ночами ваших женщин и детей.
Был среди вас один совсем ещё юный парнишка. Никитка. В его чернющих завихаривающих кудрях отчётливо виднелась казачья кровь, которая в будущем вполне могла превратить его в матёрого казака в папахе с красным околышем и нагайкой на поясе, который бы всё время литрами бухал самогон и по ночам, обходя свою спящую станицу, орал во всю глотку «Любо!»
Три самые заметные Никиткины черты, которые ты будешь помнить и пятнадцать лет спустя: чёрные кудри на голове, триллион рассыпанных по лицу веснушек и два верхних боковых дистопированных резца, провёрнутые вокруг своей оси на тридцать градусов.
Верхние боковые резцы – те самые зубы, что стоматолог в твоём направлении на рентгенографию отметит, обведя кружочком цифру «2» слева и справа в верхнем ряду.
Этими торчащими наружу резцами Никитка всегда напоминал доброго вампирёнка. Обычно, когда он улыбался, его губы растягивались по веснушчатому лицу, открывая взору прохожих те самые торчащие резцы. Зрелище было забавное.
Вот палка, засаженная общипанному голубю в клоаку, вынимается из пламени, и все принимаются пристально разглядывать до черноты покрытую углями тушку.
Пять любопытных парней налетают на добросовестно добытую дичь и разрывают её на куски. Разрывают прямо голыми руками – без вилок и ножей. Просто руками…
Хватаешься за покрытый чёрными углями птичий бок и отрываешь сочный и заслуженный кусок мяса, чтобы сунуть его в свою ещё юношескую глотку.
Отрываешь кусок мяса и даже не обращаешь внимания, что плоть ещё розоватая.
Ты аккуратно откусываешь маленький кусочек, жуёшь и понимаешь, что не хватает соли. Но где её достать в таких условиях? Не ссать же на жареного голубя…
Довольно быстро все понимают, что дичь без соли вышла невкусной. Да и розоватое мяско с проблесками крови тоже действовало далеко не притягательно…
Все прекратили есть. Но только не Никитка.
Он держал свой кусок дичи обеими руками, невзирая на чёрную копоть, и жадно вгрызался в голубиную плоть своими дистопированными резцами. Он откусывал и жевал. Откусывал и жевал…
И как горели его глаза в тот момент! Это стоило видеть!
Наверное, так горели глаза у бога, когда он создавал Еву, чтобы насолить Адаму… Чтобы поссать на него…
В те моменты, когда Никитка жевал, мы вчетвером смотрели на него… Мы смотрели на него и не могли оторвать глаз.
