С тяжелым сердцем, оставляла Рамзия детей со свекровью, так как нигде их не оставишь, у соседей самих детей куча-мала. И на ферму из никак не возьмёшь, не было у деток теплой одежды. В очередной раз, переживая по этому поводу, Рамзия пришла на ночное дежурство.
– Кызым, ну ты что опять нос повесила? Свекровь так и не дает тебе покоя? – участливо спросил Акбаш-бабай и успокаивающе похлопал по плечу: – Ладно, не переживай, никуда она не денется, будет смотреть за внуками, чай не зверь она. – И предупредил: – Смотри, надо быть начеку, сегодня уж очень студено, как бы ягнят не заморозить. Днем, вон говорят, двоих недоглядели.
– Хорошо, Акбаш-бабай, пойду я к ягняткам своим.
– Тырып тор але, кызым. Что я тут надумал для твоих детей. С ягнят, которые пали, мы можем снять шкурки, обработать их и затем сшить тулупчик и валеночки. Шкурок, конечно, потребуется много, но хотя бы на Булатика нашьешь и сможешь приводить его с собой на ферму, свекровь глядишь, подобреет, с двумя-то легче будет управляться, чем с тремя. А? Как ты думаешь?
Рамзия от души поблагодарила аксакала за его великолепную задумку.
Две недели прошли с того разговора, но за этот небольшой срок она смогла набрать достаточно шкурок на тулупчик сыну. Акбаш-бабай помог их обработать. Очень уж хотелось маме за ночь сшить из этих шкурок одежду для младшенького. Акбаш-бабай справлялся на ферме один (может и не справлялся, однако, по-видимому, отвлекать маму от важной для нее работы не хотел). Рамзия надеялась уже сегодня, за время дежурства закончить тулупчик. Осталось немного. Взяла свое шитье и стала аккуратно, маленькими стежками сшивать оставшиеся части тулупа.
Сидя у теплой печки и светлой лампы-керосинки Рамзия увлеклась работой, и незаметно воспоминания овладели ею. Каждая страничка ее нелегкой жизни развернулась перед ней. Особенно страшной была страница, когда началась Великая Отечественная война. Рамзие тогда было всего десять лет. Ростом махонькая, а уже была мамой. «Мамой» называли ее родные сестренки Резеда и Рамиля, потому как родителей у девочек не было. Когда отца репрессировали, а мать умерла, девочек забрали в детский дом. С тех самых пор девочка стала нести на себе «груз материнства», а говорить сестренкам, что она им вовсе не эсэй, почему-то не хотелось. Своим детским сердцем она понимала, каким ударом будет для сестренок осознание сиротства. Вот так и стала она мамой. Опекала своих сестренок, как могла, стирала на них, иногда подкармливала, отрывая от себя кусочек хлеба или же жмыха. Весенними днями, сбегала с уроков на полянки и глядишь, к концу занятий, приносила сестренкам пучки щавеля, дикого лука, охапки сурепки. Вот так и жили. Об этих нелегких детдомовских годах Рамзия не забывала ни на минуту. Как бы тяжело ей не приходилось управляться с «дочками», ее радовало то, что их не разлучили, и они были вместе. Разлука постигла их после закрытия детского дома. Младших сестер забрали в разные семьи, а Рамзию забрала к себе женщина по имени Хамдия. Именно Хамдия и стала свекровью девушки, женив своего пасынка Азамата на Рамзие. Хамдия-эбей многому научила девушку по девичьей части воспитания, за что Рамзия была благодарна и даже иногда называла мамой. Потому-то странно и обидно было терпеть такое отношение ее к себе. В чем она провинилась? Часто свекровь ругалась, что устает с внуками, дескать, «они непоседы», а с маленьким вообще много хлопот, белья на него не напасешься, а его часто приходится купать и переодевать, невестка не обижалась на ее слова. Все-таки пожилая женщина, нервы сдают. Вот так за работой и воспоминаниями незаметно прошла ночь, время ее дежурства. Рамзия взяла тулупчик и заторопилась домой. Тут зашел Акбаш-бабай:
