Дочь Лауры требовала, чтобы он встречал ее прямо у института, на глазах у таких же бледных сокурсниц. Все они были одеты вычурно, в какие-то балахоны странных фасонов, в очках с огромными оправами, с крашеными в невероятные цвета волосами, но именно от этого их желания выделиться, они сливались в одну общую массу из тканей и аксессуаров. Как сливались в единую массу бизнесмены в идеальных, будто литых костюмах. Лаура была другой. Она была полнокровная, будто пышущая энергией, и даже одетая в темные джинсы со свитером притягивала к себе внимание.
Дочка копировала маму в движениях, в манере говорить, но казалась тощим нераскрашенным слепком. Она под каким-нибудь замысловатым предлогом заманивала Никиту к себе в комнату, когда родителей не было. Сексом занималась без удовольствия, и лицо у нее было такое, будто она пытается понять, что происходит, и нравится ли ей это. Потом она забеременела и поставила Никиту перед фактом.
Лаура устроила скандал, требовала аборта и увольнения, дочка ее плакала, уткнувшись в Никиту, а отец ходил за Лаурой по комнате и убеждал, что оно ведь не так плохо – ему тоже говорили, чтоб не смел жениться на ушлой лимитчице, но он не послушал, и уже сколько лет счастлив в браке. Никита автоматически усмехнулся, вспомнив лесок, и именно в этот момент в глазах у Лауры осел этот недобрый огонек.
Они даже поговорили потом, и будущая теща ему все высказала. Воли она была железобетонной, терпеть умела и пригрозила, что отравит, если вдруг что. А потом замутила с охранником на глазах у Никиты.
Никиту это мучило, но ничего уже было не исправить. Да и не слишком хотелось – глупо менять утренний перепихон с замужней теткой на козырное место в зятьях землевладельца. Теперь каждую секунду своей жизни Никита наслаждался. Включая кофемашину утром, давая распоряжения домработнице, утопая ступнями в ворсистом коврике в ванной, доставая дорогущую бритву, сжимая в руке стеклянный телефон. Приятно. Приятно. Приятно. Эта была жизнь. И все свои страдания – нищее детство в маленьком городишке, армейка, работа – все это было платой за то счастье, которое он теперь испытывал. Ежедневно, ежесекундно. Правда со временем оно стало приедаться, и хотелось чего-то еще. Выпить, съездить куда-то, девку.
Никита вынул дорогую сигарету из плотной картонной пачки и подумал, что нужно будет купить портсигар. Золотой. Можно было покурить и в машине, но после этого костюм и салон пропитывались тяжелым запахом прелого табака, что могло отпугнуть потенциальных клиентов. Тесть все еще не терял надежды – думал, что со временем Никита включится, и тоже начнет работать.
