Совершенно очевидно, что это какой-то наглый молодняк пытался сдвинуть старую гвардию. Причем молодняк не криминальный, не понимающий как дела делаются, что это все сначала перетирается, предлагаются проценты, условия обговариваются. А тут сработали так, будто новый магазин открыли – у меня тоже есть плюшки, они дешевле и вкуснее. Я налажу свою сеть поставок, и все купят у меня. Нет, дружок, это Россия. Никто с тобой конкурировать не будет. Или ты сразу ложишься под систему, уважительно подставляешь зад и крепчаешь, или – извините, вы нам не подходите, поэтому умрите, пожалуйста.
Фархат и сам часто думал о том, как убрать наркотики совсем, но это было нереально. Если он запретит – его тут же грохнут – большая часть денег общака – это доля с наркоторговли. Если отдаст эту кормушку кому-то другому, чтобы не возиться, то опять начнется мак, химия и главное, герыч, от которого спасения нет. И шесть лет впустую. Шесть лет работы над поставками дешевого гашиша, шесть лет незаметного вытеснения героина с рынка – терки с ментами, подставы, цены. Ребята, героин – это дорого, неудобно и опасно. Курите гашиш! И все равно, полностью не убрать. Слаб человек. Не живется ему нормально – вечно водки подавай, сигарет, баб и прочей наркоты.
И если теперь проверенный канал поставок оборвется, торчки перейдут на дорогой герыч. Больше поставок, больше краж, больше смертей. И еще лет 5 на то, чтобы тупо вернуть все как было. Сначала дождаться, пока вымрут героиновые торчки – обратно с героина на гашиш не пересаживаются, постепенно вырезать распространителей, выискивать, за что и почему, чтобы на сходке было чем крыть.
Нет, паниковать он раньше времени не станет, подождет. Тэнгиз никогда не подводил. Может, заболел или умер. Или курьер накосячил. Может, еще разрулится.
Он перешел железнодорожные пути, нагнал старика с тележкой, на которой дребезжали бачки из-под мусора. Старик остановился и почтительно поклонился. Фархат внимательно рассмотрел его и вспомнил. Этот старик, служивший в милиции, не раз ловил Фархата по мелочи, всегда с бандой. Фархат, которому к тому моменту было уже за двадцать, принимался рыдать и упрашивать дяденьку отпустить его домой, а то мамка выпорет. Старик отпускал самого мелкого, а от банды без Фархата вообще было ничего не добиться. Все они учились в школе для дураков, разговаривали плохо, в ответ на все – кивали, и не могли объяснить, куда они лезли и зачем.
