На эти-то пирожки Иван Андреевич в день своего рождения как раз и рассчитывал. К пирожкам у них в институтском коллективе до сих пор отношение было трепетное, и если кто из мужиков приносил их на торжество, то все говорили: «Повезло с женой».
Но в последнее время Антонина Федоровна не горела желанием стряпать. Вечером накануне юбилея Иван Андреевич нервно поглядывал на часы и в окно… Антонина Федоровна задерживалась. Когда же явилась, бросила пакеты с продуктами на стол, обругала сначала продавцов, потом весь белый свет, и пришлось Ивану Андреевичу сдирать наклейки с пластиковых упаковок с салатами, чтобы сослуживцы не догадались, что они куплены в супермаркете. Он, правда, хотел спросить у нее про пирожки, но только смиренно вздохнул.
Но то было вечером, а утром в приподнято-торжественном настроении он шел через проходную, где еще недавно сидел живой дядя Паша, когда-то ушедший на фронт из их института. Правда, вернувшись, столяром, как прежде, он работать не мог, поскольку потерял руку, но вахтер из него получился сговорчивый. Теперь вместо дяди Паши стоял стальной турникет, мимо несгибаемой руки которого не проскочишь до тех пор, пока не сунешь ему в пасть пластмассовую карточку: время прибытия, убытия… Ничего личного.
Если раньше их отдел занимал целый этаж, то теперь он сжался до одной комнаты, где когда-то размещалась институтская техническая библиотека. Иван Андреевич хорошо помнил, как они с дядей Пашей помогали перетаскивать библиотечные каталоги во двор, где полыхал костер. Рядом с костром, на перевернутом каталожном ящике сидела библиотекарша. Опустив голову, она время от времени подбрасывала в огонь библиотечные карточки, которые в начале своего трудового пути заполняла от руки, потом на пишущей машинке «Ятрань». Перевести каталог на жесткий диск она не успела… Иван Андреевич тогда подошел к библиотекарше.
—Смотри, Иван Андреевич, как на Опернплаце, – сказала она и добавила: – «Сожгите меня», помнишь, у Брехта?
Библиотекаршу, и правда, скоро сожгли. И дядю Пашу следом. В крематории… А после этого увезли куда-то институтское оборудование вместе с мебелью.
Освобожденные помещения, большие, просторные, светлые, с высокими потолками – ну сталинский ампир, – разделили перегородками на офисы, и в них теперь вращались какие-то арендаторы. Чем они там занимались, никто из институтских не знал, но Ивану Андреевичу порой казалось, что из-под дверей в коридор нет-нет да пробивается запах денег.
