– Мне, – бросила та, что постарше, – привези голубоглазую и со светлыми волосами.
– А мине, – с трудом подбирая слова, – в ка-асном, – пролепетала младшая…
Теперь, когда срок тура неумолимо сокращался, Елена Николаевна с волнением думала о том, где же ей купить куклы. Правда, кое-какие подарки внучкам она уже успела приобрести. Чешские сладости (оплатки, пишкоты), миниатюрная кукольная посуда, уложенная в красивую лакированную коробочку, и даже изящная кружечка с носиком для питья минеральной воды были упакованы и готовы к полёту, но… фарфоровые куклы так ей ни разу и не попались на глаза.
До отъезда из отеля оставалось всего несколько часов. Поскольку отель находился в стороне от торговых центров, Елена Николаевна уже не надеялась выполнить просьбу внучек, но всё-таки отправилась на поиски какого-нибудь детского магазина. Пражские “Черёмушки”, близнецы московских, обрадовали её. Дома, покрашенные в нежные пастельные тона, окружённые группами то берёз, то сосен, то каких-то незнакомых кустарников, солнце, время от времени оживлявшее бесснежный зимний пейзаж, непожухшая зелень газонов создавали весеннее настроение и, казалось, что сейчас не январь, а март. Заметив, что скамейки здесь почему-то не облюбованы птицами и вокруг нет ни окурков, ни шелухи от семечек, ни опустошённых пивных банок, Елена Николаевна с удовольствием присела на одну из них и тут же увидела, что из подъезда дома напротив вышла девочка лет десяти с рыженькой собачкой на поводке, удивительно похожей на ту, что когда-то в её детстве жила у них в семье.
“Джульба”, – с волнением прошептала Елена Николаевна, угадывая в собаке редкую в последнее время в Москве породу. Один из щенков этой породы, сучка ирландского терьера, привезённая для продажи из Праги, тогда случайно остался в их семье и стала для Лены другом. Елена Николаевна смотрела на девочку с собакой, и ей казалось, что она видит себя. Ей даже показалось, что на девочке такое же зелёное в мелкую клетку пальто и фетровая с небольшими полями детская шляпка, какие были у неё. И она опять забыла про куклы и, продолжая вспоминать дальнее и дорогое, всё сидела и сидела на скамейке.
Когда же девочка ушла, Елена Николаевна вздохнула и, взглянув на часы, опять продолжила своё междомовое круженье. Около одного из домов, ещё издали заметив выставленные в окне первого этажа игрушки, остановилась. Среди машинок, кукольных домиков, мячей и мишек сидели, прислонившись друг к другу спинами, две фарфоровые куколки. Одна белокурая, другая – в красном. Догадавшись, что она стоит перед магазином игрушек, Елена Николаевна быстро открыла дверь, спустилась по ступенькам и тут же, будто поджидая её, улыбаясь так, как улыбаются родным и близким, к ней подошла пожилая женщина. Небольшого роста с аккуратно уложенными седыми волосами, слегка завитыми на концах, с правильным овалом лица с прямым классическим носом и, главное, сияющими глазами – она напомнила Елене Николаевне её бабушку.Елена Николаевна даже вспомнила, что у бабушки была такая же, как у продавщицы бирюзовая кофта, связанная из какой-то воздушной шерсти. Когда же, по-прежнему улыбаясь, не спрашивая, что Елена Николаевна хотела бы купить, она достала с витрины двух фарфоровых куколок, протянула их ей, и, загадочно глядя в глаза, спросила по-русски “Нравятся?” – Ольге Николаевне осталось только радостно кивать. Долго и тщательно упаковывая кукол, примеряя для них то одну коробку, то другую, продавщица с сожалением говорила о том, что сейчас в Чехии русский не учат, а раньше учили плохо и сейчас забывают, а она ещё помнит… она много что ещё помнит…
