«Конечно, – думала она, – Федоровна ничего бы и так не сказала. Но удивилась бы, зачем мне сахар в карман. Подумала бы, что я куда-то собралась или мне опять плохо и надо вызывать „скорую“, делать мне укол. А если б я ей сказала, что это синичка мне принесла мамин адрес и мне надо ехать, то нахмурилась бы и не отпустила меня… И все же что я скажу маме, когда увижу ее? А что если она меня до сих пор не простила и будет кричать как тогда, на суде? Но ведь тогда я была еще маленькая и глупая. Лермонтова, семнадцать, Лермонтова, семнадцать…» – повторяла она про себя.
Табличек с номерами домов ни на одном не было, прохожих, которые могли бы подсказать, – тоже.
На привокзальной площади ей, правда, пытались объяснить, как пройти на улицу Лермонтова, но Наташа так волновалась, что толком ничего не поняла. То и дело Наташа останавливалась возле огромных рекламных щитов. Она видела их впервые. На одном из них была изображена женщина с распущенными волосами, в красном платье. В руке у нее был микрофон, который она держала как эскимо, собираясь не то лизнуть, не то откусить от него. «С песней по жизни!» – по слогам прочитала Наташа и все смотрела на женщину, на ее голые руки и шею. Смотрела скорей с удивлением; зачем она здесь, почему? Нет, эта красавица попала сюда по ошибке. «А может, она специально явилась сюда, чтобы кого-то обмануть? – вдруг подумалось Наташе. – Но разве такие красавицы обманывают?» Послышался гул мотора, Наташа повернулась и увидела все тот же фургон «Пицца». Повар опять протягивал ей нарисованное лакомство, и Наташа нахмурилась, еще крепче сжав в ладошке кусочек сахара. Она бы уже давно съела этот сахар, но он был ей нужен не для еды, и она терпела…
Незаметно стемнело. Наташа уже почувствовала знакомую слабость, у нее кружилась голова. Стало холодно и немного страшно. Она думала: «Федоровна, наверно, уже волнуется».
Кто-то шел ей навстречу и пристально смотрел на нее из-под широких полей своей черной шляпы. Странно, это был тот же самый мужчина в длинном пальто, которого она уже встречала в этом городе. И тогда он тоже шел ей навстречу.
– Ты что, кого-то ищешь? – строго спросил он.
– Нет, – испуганно ответила Наташа, и ее рука до судороги сжала бумажку с адресом и кусочек сахара.
– Нехорошо говорить неправду!
Мужчина стоял и в раздумье смотрел на нее. Наташа опустила голову и быстро пошла вперед.
В палисаднике одноэтажного дома с обвалившейся штукатуркой Наташа заметила женщину с лопатой. Та, в оранжевом жилете, платке, из-под которого лезли в лицо волосы, очищала дорожку от снега. Махнув несколько раз лопатой, женщина закашлялась, достала сигареты, зажигалку, закурила, сделала несколько глубоких затяжек. Закашлялась глубоко, со звоном. Потом, в изнеможении погасив сигарету о сучок дерева, убрала окурок в карман и принялась вновь монотонно отбрасывать снег. Вероятно, почувствовав на себе Наташин взгляд, она замерла и медленно повернулась.
