Наконец, они набирают семерых помощников. Среди них даже есть те, кто умеют играть на скрипке и флейте. Гота изумляет то, что Паника выражает желание принять участие в их инициативе. Этим поступком она даже поднимается в его глазах.
– Итак! – зычно начинает собрание Фитоняша. – Мы избрали вас для политического жеста. Смелого заявления. Которое положит начало конца творящегося вокруг сумасшествия. Мы оспорим искусство вандализма. Приведём контраргумент. Дадим альтернативу, – обещает она, пока избранники внимают её речам.
– Вам всем знакомы картины представителя фовизма, французского художника Анри Матисса «Танец» и «Музыка». Первая картина динамична, вторая статична. «Музыка» написана в противовес «Танцу». Это ещё раз отмечает смысл нашего дела, – кратко рассказывает ведущая.
– Мы с вами изобразим эти картины вживую. Мы их скосплеим. Это раннее не опробованное течение должно заинтересовать и перетянуть внимание на себя.
– Когда состоится это мероприятие?
– Где гарантия, что оно сработает? – раздаются вопросы.
– Медлить нельзя. Популярность вандализма набирает обороты, всё больше людей желают обратить себя в произведение искусства. Эта болезнь лечится только представлением-разоблачением. Мы покажем, что искусство заключается в жизни, а не в смерти. Ну что, вы готовы? – распыляет азарт.
– Да, – несинхронно, но твёрдо звучит ответ.
– Не слышу! – жалуется Фитоняша, будто ведёт утренник в детском саду.
– Да! Мы готовы! – с жаром вопят солдаты.
– Отлично! Но для начала я прошу, чтобы вы услышали человека, который по неосторожности запустил этот дурацкий челлендж. Я надеюсь на ваше милосердие и понимание. Выслушайте его, – хорошо поставленным голосом объявляет Фитоняша.
Кажется, словно она всю жизнь занималась ораторством.
А вот Гот нет. Ещё со времён школьной парты ему внушили неуверенность в себе. Загнобили. Затравили. Теперь парень не может выступать и общаться с людьми. Он ждёт только одного – удара, предательства. Насмешек. Но он заслуживает именно этого и только этого.
Гот виновато встаёт на место девушки. Усилием воли заставляет себя поднять глаза и произнести:
– Это я. Это я убил своего друга и назвал убийство искусством. Я виноват. Извините… – выжимает из себя скупые слова раскаяния.
К чему ему красноречие? Здесь оно неуместно. Здесь важна искренность.
Повисает тишина. Никто не горит энтузиазмом закорешиться с преступником и виновником происходящего. Никто не хочет к нему приобщаться. Сейчас Гот – подводный камень, утаённое и неприятное условие, которое всплывает после подписания договора.
