– Уф, – насупливается натурщица.
– Вот. Теперь не шевелись, – предупреждает Гот, беря карандаш и блокнот.
Мягкий грифель скользит по бумаге. Идёт работа с линией. Траектория её фигуры извилиста и резка. Вскоре к наброску добавляются тени в нужных и ненужных местах.
Фитоняша чувствует, как что-то растекается в затылке. Кожа покрывается мурашками, как кардиган Гота катышками. Всё-таки осенняя прохлада в сочетании с отсутствующим отоплением выстуживает квартиру.
Фитоняша готова терпеть что угодно, лишь бы увидеться со своей ненаглядной идеальной девочкой. Фитоняша даже радуется, что многочасовой процесс растянут, как жвачка, потому что она боится не узнать своей любовницы на холсте. Фитоняша крепко уповает на надежду, что на рисунке она окажется живее её самой.
Вскоре Гот скрывается за мольбертом. Совершает размашистые движения. Фитоняша сгорает от любопытства. Ей ничего не видно. Зато она уже привыкла к инородному предмету, не замечает цветочного стержня у себя в заднице. Её даже не волнует тот факт, что её трахает ароматный цветок. Она словно обращена в каменную статую.
– Слушай, я хоть и гимнастка, но подобной йогой ещё не занималась, – ломается девушка, когда время переваливает за полночь. – И вообще, что за поза такая странная? – отдувается она, но завороженный Гот не реагирует на её нытьё.
Он полностью поглощён тем, что творится под его кистью. А под его кистью творится натюрморт.
***
Фитоняша подбирает с пола разбросанную одежду и, ёжась, натягивает её обратно. Она, шатаясь, подходит к Готу и знакомится с его картиной.
– Это нечто челюстноотвисное, – констатирует она.
На полотне далеко не правдивые пропорции, да и поза несколько ломаная. Внешность Фитоняши скопирована только в общих чертах. Мелочи и детали её личика, параметры фигуры не использованы.
– Зачем ты заставил меня пресмыкаться перед тобой с цветком в заднице, если картинка далека от оригинала? Ты мог бы и без дрожащего манекена намалевать это чудо, – обижается девушка.
– Да, у меня не реалистичные картины. И не академические рисунки, – соглашается Гот. Рёбра его ладоней в густо-розовой красе. – Я смешиваю кубизм с экспрессионизмом, – объясняет он. – Что касается твоего присутствия, то… Я нуждался в постоянной эмоции, которую испытывал, глядя на тебя. Я срисовывал не твоё тело, а свои чувства, вызванные тобой. Я, скажем так, видел ментальное отражение. И моя картина – это аллегория на эмоцию. Её визуализация.
