Добив гнедую, каваллиер попытался высвободить юношу, застрявшего в стремени той ногой, которая была под лошадью. Парень открыл глаза и завопил. Только тут он выпустил из руки пиштоль, которую смог так удачно вытащить, прикрывшись Дорантом от взоров противника. Подъехал Калле, спешился и стал помогать. Под лошадиным боком меж тем быстро растекалась лужа крови.
Когда наследника вытащили, оказалось, что пуля, убившая лошадь, прошла под его коленом, задев кость. Юноша не мог ни согнуть, ни разогнуть ногу и мучился от боли. Асарау, с непостижимой для калеки ловкостью соскользнув с коня, осмотрел рану (Калле успел уже срезать с раненой ноги сапог и штанину).
Судя по выражению лица воина гаррани, рана была плоха.
— Я сделаю, что смогу, — сказал он. — Но я тут могу немного: мое опохве не такое сильное, чтобы лечить такие раны. — И он многозначительно оглядел собственные увечья. — Молодой воин, боюсь я, будет хромать всю жизнь.
«Лишь бы выжил», — подумал Дорант, глядя на белое, как бумага, лицо наследника императорского престола.
Впрочем, были ещё дела, которыми следовало заняться.
Прежде всего, где-то в лесу оставались не то один, не то два (а может, и три) наёмника, которые сторожили лошадей команды армано Миггала. Поэтому надо было прежде всего привести в порядок оружие, собрать и зарядить огнестрел и поставить кого-то дежурить. Или идти искать? С кем? С Калле?
Тут Дорант вспомнил про альвов.
Те по-прежнему спокойно сидели в траве, не глядя ни на людей, ни друг на друга.
Дорант подошел, с трудом вспомнил услышанные от Асарау альвийские слова и произнес, страдая от необходимости верещать и выворачивать язык:
— Благодарю тебя, воин, и тебя, женщина, за помощь в нашей битве!
Альвы как по команде повернулись в его сторону и воззрились с недоумением. Потом переглянулись — впервые с тех пор, как вышли на поляну — и Дорант поклялся бы, что они с трудом сдерживают смех.
Впрочем, самец непередаваемо изящным движением поднялся и прочирикал нечто, в чем каваллиер услышал два знакомых слова: воины и битва.
Дорант был в растерянности, поскольку понял, что его знаний языка не хватит, чтобы объяснить альвам, чего он от них хочет. Он обернулся с надеждой к Асарау — а тот уже ковылял к ним на своих изуродованных ногах.
— Объясни им, что тут в лесу остались ещё два или три врага, при лошадях.
Асарау защебетал. Альвы снова переглянулись, и самец что-то быстро чирикнул в ответ. Асарау защебетал снова. Альв явственно кивнул, вызвав нескрываемое удивление воина гаррани, и опять полилась его мягкая, высокого тона, очень быстрая речь, похожая на журчание ручья. Он вытянул вперед переднюю лапу — или руку? — В ней были четыре явно человеческих уха, нанизанных на тонкий гибкий прут, свернутый в кольцо.
