Мы только что проехали Вангерей, когда я наконец срываюсь.
— Что это за песня? — спрашиваю я, не в силах сдержать раздражение в голосе.
— Я не знаю, — говорит она так, что я не могу понять, шутит она или нет. — А что, нравится? — она добавляет милую улыбку.
Она часто так улыбается. И мне не нравится ни песня, ни эта улыбка.
Вообще.
Это делает ее до смешного хорошенькой. Что совершенно необоснованно.
Дейзи Льюис размером с хоббита с узкой талией и изгибами. У нее длинные темно-золотисто-рыжие волосы, напоминающие мне осенние поля на закате, изящно вздернутый носик, бледная кожа, усеянная веснушками.
А еще глаза.
Опасные глаза.
Невероятно большие и льдисто-голубые.
Я уверен, что такие глаза привыкли держать мужчин в заложниках.
Конечно, она не идеальна. У нее торчат уши и большие передние зубы. Я пытался сосредоточиться на этом, а также на ее раздражающем характере.
— Нравится, — говорю я ей, зная, что если скажу правду, она будет продолжать петь. — Пожалуйста, продолжай.
Она прищуривается и некоторое время изучает меня, прежде чем выглянуть в окно.
— Как называются эти деревья? — спрашивает она.
Я вздыхаю. Она была ужасно любопытна всю поездку, задавая вопрос за вопросом о Новой Зеландии, что, я думаю, не так уж плохо. Я просто не привык так много говорить.
— Каури, — говорю я ей и колеблюсь. — В северных землях их очень много.
Она задумчиво произносит «ха», и тут я снова чувствую на себе ее взгляд.
Не смотри ей в глаза, съедешь с дороги.
Я практически чувствую ее понимающую ухмылку.
— Знаешь, разговаривать с тобой — все равно что вырывать зубы. Тебе кто-нибудь об этом говорил?
Я сжимаю руль в раздражении, желая, чтобы она не была так близко ко мне. Иногда до меня доносится запах ванили и роз — должно быть, это её духи. Должен сказать, что, хотя временами она немного встревожена, она выглядит чертовски хорошо для той, которая провела в самолете тринадцать часов.
— Я привык держать себя в руках, — говорю я ей и тут же жалею, что дал ей хоть какую-то информацию.
Она слегка поворачивается ко мне, ее бедро прижимается к моему.
— Итак, расскажи мне, откуда ты знаешь Ричарда. Ты говорил, что вы были соседями.
— Да. Мы были соседями.
— Угу. А где выросли? В Окленде?
Я стискиваю зубы, гадая, насколько короткими могут быть мои ответы.
— В Расселе.
— Ой, Роберт то есть? — шутит она, и это заставляет меня слегка зарычать в ответ. — Просто шучу.
Она толкает меня локтем в бок.
Я пытаюсь отодвинуть свой торс в сторону. Мне щекотно.
