Единственное, чего мне пока не удавалось – помочь самой себе. Казалось бы, получив силу феи, я должна была бы стать неуязвимой, почти бессмертной. Всё должно заживать как на собаке, но нет. Пока я была в селении, я ходила в кедах, и ждала, когда все мои мозоли заживут в мгновение ока, прямо на глазах, как у тех, кого я лечила. Но, получив ещё и порезы от острого растения и укус от вредного, не желающего спокойно сидеть во время лечения харга, того самого зверька, именем которого ругаются, я не смогла их заживить у самой себя.
Харг – забавный зверёк, но ужасно доставучий. За что и получает постоянно от всех. Ну вот решил ты перекусить, разложил еду, взял в руку поряник, к примеру. А тут – вжик – и в руке пусто. Напротив сидит зараза харг, причём не убегает, и уметает твой поряник. Смачно так чавкает, довольно жмурится и над тобой посмеивается.
Или занят ты делом, стоишь кверху попой, растения пересаживаешь, руки заняты и в земле. А он тут же, как специально, заберётся на тебя, и давай носиться по спине, голове, вцепляясь коготками, если повиснет. Заберётся на голову и поиграет волосами, так, что вместо причёски у тебя потом воронье гнездо. А ты согнать его не можешь, только ругаешься и грязными руками машешь.
Хуже всего если ночью заберётся в дом, в твою постель. Не даст спать, уж очень тактильный зверёк. Трогает тебя за лицо: за нос потянет, веко приоткроет, губы подёргает, в ухо попытается когтём залезть. Начнёшь отмахиваться, ещё и за нос укусит. Кусаться они любят. Не больно, но чувствительно. Прокусить могут, если им угрожают, и они за свою жизнь опасаются.
Вскочишь с ругательствами, прогоняешь, а он на безопасное расстояние отскочит и смотрит так жалобно-жалобно, укоризненно. А мордашки такие у них мимишные… Чуть что, принимают вид вселенской скорби, что рука обидеть не поднимается. Но это у меня. А доставать они могут так, что от не особо терпеливых и трепетных они получают повреждения.
Как, например, тот, которого я лечила. Господи, как он верещал! Не знай я, что занимаюсь его лечением, прибежала бы с оружием в руках, решив, что тут кто-то живодёрством занимается. Столько боли, обиды, отчаяния было в его крике. На который в итоге и сбежалось полпоселения. А потом смеялись, наблюдая нашу битву с харгом. Только Сверч подошёл и решил мне помочь, удерживая это изворотливое тельце в крепких руках.
Как только отпустила зверька, он замолчал, сел рядом, не став убегать, и начал требовать вкусняшек. Мол, обидели такого хорошего и маленького, давай компенсацию. Я посмеялась и отдала ему свои последние муручо, которым меня снабдили местные на случай встречи с маркитошкой.
